– Меня тоже тошнит, – заявила Лина. – У меня нога больная.
– Опять нога? – всполошился Левин. – Тогда ложись давай на заднее сиденье. И ногу поудобнее устраивай. Может, подушку у Круглова попросить?
– Спасибо, я обойдусь, – сверкнула на него глазами Лина и, фыркнув, распахнула заднюю дверцу. Нет, все же наш мужик, отечественный, совершенно не понимает женщин! И как с ним семью строить?
Маша, словно перед долгой разлукой, подбежала к подругам и чуть не со слезами на глазах пролепетала:
– Ну все, мои хорошие, вы тут без меня не скучайте, я тут рядышком, если что...
И обе машины тронулись с места одновременно.
Поездка и в самом деле оказалась долгой. Конечно, Люся, например, этому была только рада. При каждом повороте она падала на водителя и хохотала от удовольствия, Лине же, лежащей на заднем сиденье, приходилось всякий раз хвататься за спинку, чтобы не съехать между сидений.
– Левин! Осторожней! Не дрова везешь! – рычала она.
Но ее тут же перебивала Люся.
– Женечка, не обращайте внимания на эту гнусную особу! Эти будущие невесты такие ну-удные!.. Так я вам сейчас расскажу, кем была моя бабушка! Вы сойдете с ума!
Лина набрала номер матери и попросила, чтобы та позвала к телефону Матвея. Соскучилась по нему ужасно, а потому и разговаривала с мальчишкой минут двадцать.
– Мама! А мы с дедулей на мультик ходили! Там такая бегемотиха – у-ух! На нашу бабулю похожа!
– Сыночек, ты не плакал ночью? Ты с бабулей спишь?
– Нет, мам. Я один сплю, а бабуля на кровати рядом. И я не плакал. Потому что мне Лена на ночь песни поет. Бабуля ее ругает, говорит, что она всех соседей будит, и еще кошка Нюська начинает кричать. А Лена все равно поет. Чтобы приучить меня к прекрасному. И еще, чтобы я родной язык подольше помнил. А то ведь мы уедем... Мам, а зачем мы уедем? И какой у меня там язык будет, не родной, что ли?
– Матюша, мы уедем в прекрасный город, там все говорят на... кошачьем языке: «Мур» да «Мур»... ля мур, ту жюр... бонжюр...
– Если кошачий, получается, я только кошке Нюське смогу письма писать?
– Нет, деточка, ты сможешь писать всем. И потом, ты всегда сможешь позвонить кому захочешь...
Разговор с сыном оставил неприятный осадок: мальчишка ехать во Францию не рвался. Конечно, она сможет его убедить, но... а вдруг он начнет плакать, тосковать? Она уже видела, как он переживал, когда их бросил Варенков.
– Ну и что? Как Матвей? – обернулся к ней Левин. – Не плачет ночью?
– Они по ночам не плачут. У них концерты... – вздохнула Лина. – Сестрица моя... Ленка устраивает. Поет ребенку колыбельную... только от нее почему-то весь подъезд спать не может.
