Марсель продолжал сжимать дверную ручку, и теперь уже с такой силой, что побелели костяшки пальцев. А я почти машинально отметил про себя, как он сейчас красив, с этими темными волосами и побледневшим до молочной белизны лицом, с этой презрительной усмешкой на безупречно очерченных губах.
- Что ж, я могу сказать только одно,- процедил он сквозь зубы,- я намерен забрать Эвелин отсюда. В этом доме только она достойна моей помощи. Ну а ты... ты грубый неотесанный мужлан. И я рад, что вовремя тебя раскусил.
Он повернулся к двери, но так и не успел ее открыть, потому что я вцепился ему в плечо и слегка оттащил назад.
- Ты что же, собрался на ней жениться?!- и бешенстве заорал я.- Зачем же ты мне наплел, что уже обручен?
Он смерил меня высокомерным взглядом:
- Право, не стоит так волноваться, мой дорогой друг. Столь почитаемые тобой приличия будут соблюдены. О браке не может быть и речи, я уже говорил тебе, что не волен в выборе спутницы жизни. Эвелин ничего такого от меня и не ждет. Но я предложу ей надежный кров и защиту, мои родители по достоинству оценят ее домовитость, прилежность и заботливость. Главное, вырвать ее из этого логова, где ей платят за все черной неблагодарностью и ненавистью, где невозможно даже сохранить здоровье!
- То есть ты хочешь сказать,- прохрипел я, от возмущения у меня даже сел голос,- что она настолько глупа, что готова тебе доверить свое будущее? Что же, в таком случае мне остается только отойти в сторонку. Но позволь уж высказаться до конца. Ты, именно ты виноват во всех несчастьях, постигших это, как ты изволил выразиться, логово. Все началось с этого идиотского розыгрыша. Я ни минуты не сомневаюсь, что это была твоя идея - явиться сюда под видом Хьюго. Разумеется, никаких зловещих планов ты не строил, но ради забавы ты готов на все, тебе плевать, что будет после, лишь бы развеять скуку. Да, конечно, не ты его убил, но косвенно ты все равно виноват в смерти своего друга. И еще смеешь предъявлять какие-то претензии Урсуле, тоже мне праведник нашелся!
- Ч-черт,- прошипел Марсель, на этот раз ему удалось вырваться, я не смог больше его удерживать.
Отойдя от демонстративно захлопнутой передо мной двери, я почувствовал уныние и даже раскаяние. Несмотря ни на что, Марсель очень мне нравился. Мне было досадно, что всякий раз, когда мы с ним разговаривали, возникали споры и недопонимание. Я вовсе не имел в виду того, что только что ему наговорил. Безусловно, он был слишком легкомысленным и ненадежным, но злодеем уж точно не был. Глупо требовать четкости и надежности от столь артистической переменчивой натуры. Как обычно, меня подвела гнусная привычка все раскладывать по полочкам: это хорошо, это плохо, так полагается, так не полагается...
