– Откуда у тебя женское кольцо? – спросила Генриетта и надела его на палец. Оно оказалось ей как раз.
– Это кольцо принадлежало моей матери, и я его взял в ее старой комнате. Надеюсь, бабушка его не узнает.
Генриетта не ответила. Она нехотя вложила свою ладошку в его руку, и они вышли из комнаты. Несколько коридоров Чарльз и его невеста прошли в полном молчании. Остановившись перед какой-то дверью, Чарльз тяжело вздохнул и постучал.
– Дядя Эндрю, – сказал он, приветливо улыбаясь почтенного вида джентльмену, который открыл им дверь.
– Проходи, Чарльз. Слишком уж долго ты до нас добирался! – ласково упрекнул его дядя.
– Ты же знаешь, какие у нас дороги! – вежливо ответил Расбон. – Погода просто невыносимая. Я не хотел знакомить вас с Генриеттой, пока она в трауре, но бабушкино состояние не оставляет нам другого выбора. Генриетта, это мой дядя, лорд Лэньярд. Дядя, познакомься – моя будущая жена, мисс Генриетта Шарп.
– Милорд, – прошептала девушка, присев в глубоком реверансе.
– Очень приятно, мисс Шарп. – Дядя был ошарашен и, казалось, не верил собственным ушам. – Скажите, давно ли вы знакомы с моим шалопаем-племянником?
Генриетту не смутила его грубость.
– Мы познакомились в феврале, милорд. Тогда он еще упал с лошади и сильно ушиб голову.
Лорд Лэньярд кивнул. Очевидно, он знал об этом.
– Бабушка в состоянии нас принять? – прервал Чарльз.
– Ей не терпится тебя увидеть.
– Ну, тогда извини. – Расбон взял Генриетту под руку и улыбнулся, взглянув ей прямо в глаза. – Идем, любовь моя.
На первый взгляд леди Лэньярд покачалась Генриетте очень слабой и хрупкой. Пока Чарльз шумно здоровался и выражал свои опасения по поводу ее болезни, Генриетта получила прекрасную возможность рассмотреть старушку, которая своей странной выдумкой вынудила внука пойти на обман. Правильные черты лица сохранили следы былой красоты, но волосы были белые, как мел. На коже также отразились последствия старости и болезни: кое-где она была прозрачна и тонка, но в некоторых местах ее покрывали нездорового цвета пятна и складки. Тем не менее, на ее лице морщин было не так уж и много для женщины, чей возраст уже давно перевалил за восемьдесят. Прозрачно-голубые глаза леди Лэньярд поблекли, но, когда она перевела свой взгляд на Генриетту, у девушки просто перехватило дыхание. Это не был взгляд больной умирающей старухи. В нем светился острый ум и холодная расчетливость. Но больше всего в ее глазах было гнева.
Но почему?
