По толпе прокатился гул, и Джасмин услышала свое имя, произносимое язвительным тоном. Она огляделась по сторонам и заметила устремленные на нее презрительные взгляды. Пусть леди Кларедон глупа, но она вновь одержала победу.
В горле Джасмин встал ком. Она судорожно сглотнула его и закусила губу так отчаянно, что тотчас же ощутила на языке солоноватый привкус крови. Гордо вскинув голову, девушка подхватила разорванный лиф платья и удалилась прочь, ступая величественно, точно особа королевских кровей. Она и есть арабская принцесса, как в «Тысяче и одной ночи», и пусть эти павлины с восхищением взирают ей вслед.
Джасмин держала голову так высоко и гордо, что не заметила подло подставленной подножки. Она споткнулась и едва не упала. За спиной Томас выкрикнул ее имя, но его голос потонул в злом смехе.
«Не позволяй им увидеть твоих слез». Джасмин вспомнила слова дяди Грэма. Он говорил, что достоинство нужно сохранять всегда, даже если другие пытаются тебя его лишить. Джасмин сама не помнила, как вышла из особняка. Оказавшись на улице, она свернула в сторону дома.
Убедившись, что ее никто не видит, Джасмин пустилась бежать мимо ряда богатых домов, в которых обитали богатые и титулованные представители высшего света. Добравшись до своего дома, Джасмин толкнула тяжелую дубовую дверь. Напугав заспанного лакея, не ожидавшего увидеть ее в столь поздний час, девушка бросилась вверх по лестнице. Благодарение Богу, все домочадцы спали, и никто не увидел ее позора.
Оказавшись в своей комнате, Джасмин рванула ленточки, удерживающие платье на плечах, и оно с тихим шелестом упало к ее ногам. Джасмин рывком сдернула с головы золотистую сетку. Шпильки, удерживающие прическу, градом посыпались на пол.
Одетая лишь в корсет и сорочку, девушка вошла в уборную, примыкавшую к спальне, и посмотрелась в зеркало. По плечам рассыпались ненавистные черные как смоль локоны. На мраморном столике стоял таз с водой, в которой плавали ломтики лимона. Взяв один, Джасмин принялась тереть им левую руку. Струясь по коже, сок стекал в таз.
– Ну же, ну, – умоляла Джасмин. – Ну, пожалуйста, на этот раз должно получиться. Пусть я буду такой же белокожей, как они.
Ломтик наконец выпал из онемевших пальцев Джасмин. В воздухе витал аромат лимона, а руку покрывала его сочная мякоть. Растертая кожа на запястье горела огнем. Джасмин сполоснула руку в тазу, насухо вытерла ее и подняла полотенце. Никакого результата. Ее кожа осталась такой же темной, как и, прежде. Не персиковой, как изнеженная английская роза, а коричневой, как ореховая скорлупа.
