Виктор-Фландрен воздержался от замечаний, когда старик с воинственными криками вывалил перед ним свою орденскую мишуру — остатки былой славы; для него самого все представления о той войне сводились к голове отца, которую дьявол не обтесал, как кол, а попросту раскромсал на куски.
Что же касается двух других мужчин, работавших на ферме батраками, то их возраст определить было трудно — они выглядели и на тридцать лет и на все шестьдесят. Звали их Матье-Малинка и Жан-Франсуа-Железный Штырь. Казалось, их обоих грубо вырубили топором из засохшего дерева, причем одного в длину ствола, а другого в ширину, и с тех пор эта мертвая древесина непрерывно коробилась и покрывалась сизой плесенью — точь-в-точь бочонок, где слишком долго хранили старое вино.
Они жили тут же, при ферме; Матье-Малинка ютился в хлеву, на сеновале, Жан-Франсуа-Железный Штырь — в чуланчике-пристройке к амбару. Ни тот, ни другой не соглашались спать где-нибудь еще, особенно Матье-Малинка, несмотря на жалкие условия своего обиталища. Ему нравилось влажное, затхлое тепло хлева, гнилая вонь соломы, пропитанной мочой, навозом и свернувшимся молоком. Вместо женщин, с которыми ему никогда не приходилось иметь дела, он щедро ублажал себя с помощью дыр, проверченных в стенах стойла. Не проходило дня, чтобы он не спознался с одним из этих каменных влагалищ, заботливо выдолбленных под размер и поросших мягоньким кудрявым мхом. По весне ему доводилось совокупляться прямо с рыхлой землей, покрытой неясной зеленой травкой. Ну, а для Жана-Франсуа-Железного Штыря, которого в молодые годы свирепо боднул в причинное место баран, и эти утехи были излишни — с того дня его сексуальная активность заглохла намертво, раз и навсегда.
Вот с такими товарищами судьба и свела Виктора-Фландрена. Самому ему в первый вечер достался уголок в кухне, под скосом крыши, но уже на следующую ночь он улегся в широкую мягкую постель Мелани, чье пышное розовое тело, так долго томившееся по мужчине, обрело наконец щедрое сладкое утешение.
Доселе Виктор-Фландрен знал лишь двух женщин. Первую он встретил в шахте, где она работала сортировщицей. Ее звали Соланж. Это было тощее, костистое существо с такими шершавыми губами и руками, что ее поцелуи и ласки неизменно напоминали о терке. Со второй он познакомился на танцах. Его привлекло бледное личико девушки, большие, обведенные голубыми кругами глаза. Однако эта его подружка вкладывала в свои объятия так ничтожно мало желания и страсти, что, едва улегшись в постель, тотчас и незамедлительно засыпала, как будто первые же поцелуи повергали ее в летаргию. Виктор-Фландрен даже не помнил ее имени, которое она наверняка сообщила ему, зевая во весь рот.
