Но теперь моя ямка будет не для мухи.
Только вот успею ли я? Впрочем, Рита всегда копается, не может выйти из дому, не наведя марафет.
Почему я была так уверена, что в яму угодит именно Рита? Этой тропинкой мало кто ходил, но ведь ходили же все-таки. Тут, конечно, был риск, что моя месть достанется не тому, кому нужно, но риск, решила я, благородное дело.
Действовать лопатой с полуобломанным черенком было не очень-то сподручно. Я рыла яму, стоя на коленях. Рыла и все поглядывала вверх: не идет ли? Нет, не шла. Хоть бы успеть. Я копала с каким-то даже радостным вдохновением.
Наконец ловушка была готова, не очень глубокая, как раз такая, чтобы нога могла провалиться по щиколотку. Ладно, хватит. Теперь замаскировать. Вдоль и поперек — тонкие веточки, решеткой. На них — траву и листья, чтобы земля не проваливалась внутрь. А уж сверху — землей. Я разровняла землю и охлопала ладонью. Отошла в сторонку и критическим взглядом окинула дело рук своих. Вернулась, припудрила слишком свежую землю сухой землей, присыпала листьями. Меня заранее разбирало веселое злорадство, когда я представляла себе, как Рита угодит ногой в яму.
Я забросила лопату в кусты и ушла в дом отдыха.
Долго ждала у столовой, а Рита все не шла. Уже все курсовочники получили свои обеды. Повариха закрыла раздаточное окошко.
Ясно, что моя месть сработала, и мне вдруг стало тревожно. Надо быстрей возвращаться в деревню. Что-то меня там ждет?
Словно в ответ на эти мысли начали разворачиваться события, о которых мне бы очень хотелось забыть, но я знаю, что никогда не забуду.
Я увидела Алешу, бегущего по территории дома отдыха. Его бег, а особенно потрясенное лицо таким контрастом ворвались в ленивую замедленность всей здешней атмосферы, что отдыхающие вдруг прекратили свои неторопливые занятия и все взгляды устремились на Алешу. Он подбежал к одной из компаний, сидевшей на скамейке, и сказал им что-то. Тотчас и эта компания, словно заряженная его волнением, побежала вместе с ним. И уже кто-то снимал брезентовое покрытие с ярко-красных «Жигулей», стоящих за волейбольной площадкой, а лысый толстяк в пижаме побежал в дом и вернулся по-городскому одетый. Он отпер дверцу машины и сел за руль.
Я подошла совсем близко, но Алеша, казалось, не замечал меня. У машины собралось много народу. Я прислушалась к разговору.
— Тут и шести километров не будет.
— Шесть до Михайловского, да еще в сторону два.
— Больница маленькая, но, говорят, там хороший врач.
