— На абордаж! — кричал Боря, и они с Алешей пытались выпихнуть Егора из колеса, а тот сопротивлялся — я просто визжала от смеха, глядя на их возню.
Рита села на полотенце и стала смотреть на купающихся. Я уж Риту достаточно изучила и видела: она недовольна тем, что никто не обращает на нее внимания. Она привыкла быть в центре, а тут о ней вроде все забыли.
Через некоторое время, наигравшись, все вышли на берег.
Алеша сказал:
— Эх, ребята, завидую вам! Мне бы тоже в палатку... Вспомнить былое.
— Что значит — завидуешь? — сказал Боря. — А вы разве не останетесь?
Алеша нерешительно посмотрел на Риту:
— Котичка, как ты на это?
— Ну, если это общее желание... — начала Рита и выразительно взглянула на Егора.
— Насильно никого не удерживаем, — сказал Егор.
Рита засмеялась, а глаза у нее стали злые — ну точно Ядвига Васильевна, только моложе.
— Лично я не вижу никакой радости спать в палатке, — сказала она. — Да и Лешке ни к чему.
Боря сочувственно хлопнул Алешу по спине и шутливо сказал:
— Нечего, нечего! Дома ночуй, ты теперь человек семейный.
— А ты? — с досадой спросил Алеша.
— Ну, я. Я бы, может, и рад ночевать в собственной постели, да ведь меня Катька насильно вытащит на ландшафт.
— И вытащу, — подтвердила Катя. — Не дам жиры нагуливать.
— Такая жизнь! — вздохнул Боря и развел руками.
И было видно, что он ничего не имеет против такой жизни, что она ему очень нравится.
Да и кому может не понравиться? Я жалела каждую уходящую минуту, мне хотелось, чтобы этот день никогда не кончился.
Алеша отвел Риту в сторонку и что-то горячо ей доказывал, уговаривал остаться. Потом они втроем — Егор с ними — ушли в деревню за палаткой и рюкзаком, а мы с Борей и Катей натаскали хворосту и разожгли костер на самом берегу реки, на песчаном мыске. Солнце заходило, лес на том берегу потемнел, а огонь нашего небольшого костерка отразился в воде. Боря сказал:
— Эх, перенести бы все это на холст и умереть.
— Ты лучше живи, — сказала Катя. — Все равно не перенесешь.
Вернулись Егор с Алешей и принялись ставить палатку.
— А Рита где? — спросила Катя.
— Да что-то захандрила. Не захотела идти, — ответил Алеша.
Я так и знала. Наверно, на Егора обиделась. Ну и очень хорошо. Без нее лучше. Вот только Алеша сник и время от времени поглядывал на часы, стараясь, чтобы никто этого не заметил. А я забыла о времени. Так хорошо было сидеть у костра, петь песни под Борину гитару, выкатывать из костра пропеченную картошку и, обжигаясь, есть ее.
