Кончилась наша песенка. В комнате стало тихо. И вдруг запел Робсон. Пел он вначале чуть слышно, прикрыв глаза, раскачиваясь в такт протяжной песне. Потом он начал петь громче, и голос зазвучал сильнее. Все как зачарованные слушали великого певца. Иные из нас не понимали слов, но Робсон пел так выразительно и так много говорило его лицо, что никто не просил переводить слова песни. Робсон смолк на какую-то секунду. Но вот глаза его открылись шире, он молодо тряхнул головой, распрямил плечи. В комнате, подобно клокотанью весеннего грома, послышалось:
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
— Он поет в первый раз после болезни, — тихо сказал Кан. — И поет так восхитительно!.. Через вас Робсон хочет передать привет Стране Советов.
— Ты прав, Альберт, — услышал фразу Кана Робсон. Он кончил петь, развел руками, вздохнул и проговорил: — Заграничного паспорта все еще не дают. Впрочем, для песни нет границ.
Для песни нет границ! Но песню Робсона хотят спрятать в клетку. Выдающемуся артисту Америки и петь-то разрешают не всюду. Хозяева концертных залов не подписывают с ним контрактов. Радио и телевидение закрывают двери перед Робсоном. Разве это потому, что могучий талант певца не привлечет тысяч и тысяч зрителей?! Пусть кто-нибудь решится ответить так. Не смогут, ибо в таком случае легко подвергнуть себя всемирному осмеянию. А жизнь у певца нелегка. Сыну Робсона пришлось обучиться записи песен на пластинки. Он сам продает их тем, кто действительно ценит настоящее американское искусство. Но сколько пластинок может продать один человек?
И все-таки Робсон не падает духом. Мы виделись не с раздраженным, усталым и одиноким Робсоном, а с Робсоном сильным, энергичным и верящим в свою правоту. Когда были спеты все близкие нашему сердцу песни, Робсон поднялся во весь свой богатырский рост, прошелся от стены к стене по комнате, и мы услышали Отелло:
А если ты порочишь
Ее безвинно, мучая меня,
То больше не молись. Греши
без страха
И не раскаивайся. Громозди
Злодейство на злодейство.
Перед этим
Должно все побледнеть,
и ничего
Твоих грехов уже не увеличит.
Много лет оттачивает, шлифует, находит новые оттенки и краски для роли Отелло Поль Робсон. Его мечта — сыграть Отелло в нашем театре, и он выучил роль по-русски. Робсон работает как истинный, требовательный к себе художник, работает много, увлеченно. Он переводит на английский язык «Евгения Онегина», пишет тексты к нотам. Можно только позавидовать воле и собранности этого человека, стоящего выше отнюдь не мелких пакостей, которые совершают по отношению к нему реакционные силы в Америке.
