На этот раз он не собирался долго церемониться с Альберто. Не успел тот запереть дверцу машины, как железная рука Хуана Антонио уже крепко держала его за воротник рубашки. Альберто сделал вид, что не испугался, он криво ухмыльнулся и произнес:
- Я знал, что вновь встречусь с вами. Только предупреждаю, кулаками вы ничего не добьетесь.
Хуан Антонио приступил к делу без всяких предисловий. Голова Альберто дернулась от первого удара.
- Я вас не боюсь, оставьте меня в покое!
«Видно, этого недостаточно», - решил про себя Хуан Антонио и добавил Альберто кулаком под ребра:
- Да как ты посмел дотронуться до Даниэлы? Как ты осмелился так нагло врать Монике?
Альберто охнул от боли, но гадливая улыбка все равно не покидала его лица.
- Я только сказал правду. Даниэла сама пришла ко мне, она по-прежнему любит меня. - Хуан Антонио заработал руками, как молотилка. - Я не виноват, если вы считаете себя суперменом, а ваша жена придерживается другого мнения.
- Трус, слюнтяй! - Хуан Антонио нанес Альберто мощный удар в челюсть. Это был его коронный прием. Альберто мешком свалился на мостовую. Хуан Антонио перевел дыхание, потом дотронулся носком ботинка до подбородка Альберто и с расстановкой произнес:
- Если еще хоть раз подойдешь к моей жене или дочери, будешь рассказывать об этом на том свете.
Альберто, шатаясь, поднялся на ноги. Его уже давно так не били. Он с трудом открыл дверцу машины и опустился на сиденье. Хуан Антонио стоял, устало опершись на крыло соседнего автомобиля. Альберто резким движением захлопнул дверцу:
- Это еще как сказать! - выкрикнул он в окно, и машина рванулась с места.
Операция длилась уже третий час. Мануэль немного успокоился после сообщения доктора Каррансы, прозвучавшего как приговор и теперь сидел в кресле в неудобной позе, сцепив пальцы рук на коленях. Долорес находилась тут же, рядом с сыном. Она прекрасно понимала его состояние и даже не пыталась приставать к нему с разговорами. На душе у нее тоже было очень тяжело, однако она умела скрывать свои чувства и сейчас молча обдумывала, что им делать дальше.
Хуан Антонио, извинившись, уехал. У него были неотложные дела в конторе.
Этой ночью Мануэль так и не смог сомкнуть глаз. Восемь лет он прожил с Ракель душа в душу, ни разу не сказав ей грубого слова. И теперь ему становилось жутко от мысли, что через несколько месяцев он ее потеряет. Днем Мануэль еще находил в себе силы крепиться. Ему не хотелось, чтобы его мать и сын видели, как он переживает, но наедине с собой он не мог и не хотел сдерживать слез.
