Последние года два Джина начала замечать, что Фелипе стал относиться к ней как-то по-иному. Уже давно ушло в прошлое то время, когда он с нетерпением ждал ее возвращения из Дома моделей и они проводили вместе восхитительные вечера.
Теперь Фелипе под любым предлогом старался задержаться подольше у себя в конторе, предпочитая общество Херардо и других коллег обществу жены. Дома он часами просиживал в уютном кресле с газетой в руках, Джине казалось, что в Мехико не издавалось такой газеты, которая бы не интересовала ее мужа. Газеты заполнили весь дом, Джина натыкалась на них везде: в столовой, в спальне, где они лежали целыми кипами, даже в детской ей часто попадались ненавистные клочки бумаги.
Джина считала прессу личным врагом. Раньше она еще могла понять увлечение Фелипе ипподромом, но чтобы он променял такую божественную женщину, как она, на какую-нибудь паршивую газетенку. Нет, с этим Джина ни за что не могла примириться.
Она часто ловила себя на мысли, что лучше бы Фелипе завел себе подругу на стороне. Уж тогда бы она точно знала, как поступить. Джина объявила беспощадную войну газетам в своем доме. Она приказала Пуэблито без сожаления выбрасывать их в отсутствии Фелипе. Но все ее усилия были напрасны, каждый вечер она была свидетелем одной и той же сцены: Фелипе сидел в кресле и упорно не желал уделять ей внимания.
Конечно, темпераментная Джина не могла долго терпеть столь оскорбительного отношения к своей персоне, и теперь скандалы стали обычной вещью в семье Бретон.
Джина понимала, что она должна что-то предпринять, так не может продолжаться до бесконечности. Она видела, как дети страдают от ее постоянных выяснений отношений с мужем. Фелипе очень любил маленькую Джину Даниэлу и Густаво. И дети тоже, казалось, души не чаяли в отце. Вот и сегодня Джина не смогла удержаться от ссоры с мужем:
- Да подними же ты, наконец, глаза! Слышишь? Я тебе говорю!
- Мне интереснее читать газеты, чем слушать твою болтовню, - спокойно ответил Фелипе и вновь погрузился в чтение.
Столь очевидное пренебрежение мужа подействовало на Джину, как красная тряпка на быка. Ее просто взорвало от негодования:
- Тебе нужна не жена, а газетная передовица! - голос Джины срывался на крик.
- Тише, прошу тебя, тише! Дети спят, им незачем слушать наш разговор.
- Ничего, пусть послушают, пусть узнают, с кем живет их мать.
- Ты, наверное, хочешь, чтобы я целыми днями слонялся по улицам в поисках развлечений, - голос Фелипе з вучал ровно, его не так-то просто было вывести из себя. - Чтобы я волочился за женщинами? Чтобы я бросил дом? Я тебя не понимаю.
