Лицо Суини вспыхнуло тревогой.
- Бога ради, не делай этого, Мак. Ты и не сможешь. У тебя жестокости не хватит. Ведь не хочешь же ты, чтобы меня разнесло на куски.
Он счел за благо спрятать поскорее колокольчик и выскользнул из комнаты.
Маколи спустился вниз. В столовой было пусто. Но вдруг раздался голос:
- Папа, смотри.
Он обернулся, да так и застыл. Он едва узнал Пострела. На ней было розовое платьице с белой отделкой, розовые носочки и черные лакированные туфельки. Волосы повязаны большим розовым бантом. Она придерживала платье за края подола и улыбалась, чуть застенчиво. За ней маячила расплывшаяся в безмолвной улыбке физиономия Беллы.
- Ну, как тебе твоя дочурка? Прелесть, да?
- Да уж… - Маколи глотнул воздух. - Я… как это? давно уж не видел ее в этаком снаряжении. В платье, то есть. Забыл уже.
Он чувствовал себя неловко, не зная, что еще добавить. Белла явно ждала он него чего-то большего.
- Надеюсь, она не забыла сказать тебе спасибо.
Произнеся эту банальную фразу, он увидел разочарованное лицо Беллы и вышел из комнаты, злясь на себя.
К пятнице третьей недели Маколи закончил работу. Варли ничего не мог ему сразу же предложить, но сказал, что возьмет его в любой момент, когда что-нибудь подвернется, и охотно дал рекомендацию. Кроме того, он дал ему письмо к знакомому подрядчику в Кунамбле и еще одно к владельцу лесопилки в том же городе.
Когда Маколи спросил Беллу, сколько он ей должен, она велела ему заткнуться. Он понимал, что бесполезно спорить и пытаться насильно всучить деньги. Он также понимал, что это не подачка. Оба Суини от души были рады помочь товарищу. Он был тронут, но ему хотелось показать им, что он по-прежнему не отступает от своих принципов. Он сказал, что перешлет им деньги, а если они согласны на некоторое время оставить у себя Постреленка, он заплатит и за ее содержание, когда немного соберется со средствами.
Для Маколи было очень важно иметь право сказать себе:«Я никому и ничем не обязан».
Белла грузно рухнула на ветхий стул, жалобно попискивавший каждый раз, когда она шевели-лась. «Согласны!» - вскрикнула она. Да она всю неделю ходит как больная при одной мысли о разлуке. Дом сразу опустеет, если девочка уедет.
- Я страшно бы по ней скучала, - сказала она, и ее неизменно жизнерадостная физиономия вдруг омрачилась печалью. - Очень я к ней привязалась. Я вообще-то не любительница падать духом, вот и Люки тебе скажет, но я сильно бы переживала. - Она просияла в улыбке. - Пусть живет, сколько ты хочешь, Мак. Пусть хоть насовсем остается. Отдашь ее мне - я возьму.
