- Пенсию! - фыркнул старый Сэм. - Осесть на месте! Пусть будет проклят этот день! Пусть заткнут свои пенсии себе за шиворот! А я, пока ноги таскают, буду ходить по дорогам. И если не помру, свалившись, то встану и снова пойду.
Маколи не смог удержаться от смеха.
- Еды у тебя достаточно?
- Хватает.
- А табака?
- Раздобуду в Беллате.
- Возьми эту пачку, - сказал Маколи. - Тебе хватит ее до Беллаты. У меня есть еще одна.
Старик взял не сразу. Он посмотрел на Маколи.
- Я заплачу тебе за нее.
- Не нужны мне твои деньги, - сказал Маколи, надевая свэг. - Бери, а то возьму табак обратно.
- Ты думаешь, я попрошайка.
- Ничего никто не думает. Ну, мы пошли.
Маколи добился своего: его не проведешь. Придуривался или нет старый индюк, было неважно. В любом случае ему придется признать, что Маколи его раскусил. Старый Сэм задумчиво взвалил себе на спину свой свэг.
- Куда держишь путь, сынок?
- К Уолгетту.
- Кухарить умеешь?
- Приходилось, - ответил Маколи.
- Я вспомнил, если тебе это, конечно, интересно, что возле Милли на ферме в Буми ищут повара для стригалей. Мне-то туда не добраться, а тебе это, может, подойдет.
- Ладно, попробую.
- Спросишь О'Хару. Он неплохой малый. Скажи, тебя прислал старый Сэм Байуотер. Он для меня все сделает.
- Спасибо.
Старый Сэм протянул руку. Маколи так опешил, что с секунду не знал, как поступить. Знакомство их было случайным - встретились в пути, кивнули друг другу, - вряд ли стоило прощаться за руку. В рукопожатии старика было тепло, в рукопожатии Маколи - только небрежность.
- Мы еще встретимся, сынок, и я не забуду, что ты угостил меня чашкой чая да щепотью табака.
- Ну, ноги в руки, - сказал Маколи. И привычным шагом двинулся в путь.
- До встречи, Пострел, - крикнул старый Сэм.
- До свидания, - ответила девочка.
Они шли уже два часа, и Маколи не мог не отметить, ибо был от природы человеком наблюдательным, что девочка стала выносливее. У него родилось даже какое-то чувство удовлетворения. Не то чтобы он мысленно похвалил ребенка, просто ему стало немного спокойнее за нее. Впрочем, ненадолго. К концу третьего часа при все том же ровном шаге ножки Пострела стали заплетаться, и она запросилась на руки.
- Не ври, - ответил Маколи. - Ты можешь еще идти.
- Не могу, не могу, - жалобно хныкала девочка.
- Идем.
Маколи взял ее за руку. Вскоре он начал чувствовать ее вес. Девочка становилась тяжелее и тяжелее. С его стороны это было не проявлением жестокости, а рассчитанной тактикой. Он ждал, когда наступит полное изнеможение. И только когда ноги ее подкосились, она повисла на его руке, а слезы градом покатились по ее осунувшемуся личику, только тогда Маколи взял ее на руки.
