За высокими прямоугольными окнами виднелись отроги Люберона, а между ними и домом — опять виноградники. Их объезжала дозором все та же неизменная фигура на тракторе, волокущем некое приспособление, из которого на ровные ряды зеленеющих лоз летели голубые облака пестицида. Наверняка это Руссель, вероятно, все в том же скверном настроении, которое откровенно выказал в нотариальной конторе. Лучше им подождать со встречей, решил Макс, пусть Руссель немного остынет.
Наметанный крестьянский глаз подмечает малейшую перемену в знакомом пейзаже, и Руссель издалека углядел, что в доме открывают ставни. Он немедленно достал мобильник, чтобы сообщить новости жене Людивин:
— Явился-таки, англичанин этот. Сейчас в доме. Нет, еще не встречался, но видел его в конторе Озе. Молодой. — Проехав ряд до конца, Руссель прервал разговор, развернул трактор с прицепом и только тогда возобновил беседу: — Симпатяга? Откуда мне знать, симпатяга он или нет. Англичан поди разбери.
Оглянувшись на дом, он сунул телефон в карман и вздохнул. Ох уж эти англичане. Бедная Франция, когда только кончится их нашествие? Сзади раздался жалобный визг, Руссель оглянулся. Merde[24]. Его трусивший за трактором пес случайно попал в облако распыленной bouillie bordelaise[25], отчего голова у собаки, и без того своеобразной наружности, стала ярко-голубой.
Макс продолжал знакомиться с домом заново. Он открывал ставни, распахивал дверцы гардеробов, сопоставляя нынешние впечатления с собственными воспоминаниями, и постепенно топография дома прояснилась. Во всяком случае, он гораздо больше, чем представлялось Максу. Даже Чарли пришлось бы сильно расширить свой профессиональный словарь, чтобы подобающим образом описать шесть спален, библиотеку, столовую, громадную гостиную, кухню, разделочную, просторную кладовую для провизии, посудомоечную, чулан для хранения упряжи и сбруи... Да, где-то в дальнем крыле дома есть, разумеется, еще и погреб. Под стук собственных шагов по каменным плитам пола Макс пересек гостиную и остановился у покрытого слоем пыли пианино далеко не первой молодости, на нем стояло несколько фотографий. Его внимание привлек выцветший черно-белый снимок: мужчина и мальчик щурятся под ярким солнцем. Это же дядя Генри и его юный племянник со старинными деревянными теннисными ракетками в руках.
Через небольшую дверь возле камина Макс вышел из гостиной и сбежал по каменным ступеням. Вот она, дверь в погреб. Он отпер ее и распахнул. В лицо повеяло прохладой. Макс нащупал на стене выключатель.
