Но скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Волк — зверь серьезный, тут старая берданка плохая подмога, а еще и картечь нужна, и капканы. А где взять? Спасибо председателю сельсовета, выручил. Вместе с Егором ездил в район, хлопотал о ружье и капканах. Уважили председателя, как-никак фронтовик, две Славы имеет, и вручили Егору в счет аванса новенькую «тулку» двенадцатого калибра и три волчьих капкана, густо смазанных солидолом. Отвесили пороху и дроби с картечью.
Вроде все устроилось, однако скоро начались нелады. Сходив раз с охотничьей бригадой на облаву, Егор заявил председателю сельсовета, что будет промышлять один, потому как мотаться по лесу без толку он не согласен. Разве это охота, когда все галдят, как вороны, курят и гремят разными железяками?
Председатель, всю войну провоевавший в разведчиках, а душе был согласен с Егором, но положение обязывало его не допускать партизанщины, и он долго увещевал Егора, просил не идти против коллектива. В бригаде и так мало охотников, а уйдет Егор, вообще некому будет работать. Ну не получилось один раз, получится в другой, а бригадиру он скажет, чтобы подтянул у мужиков дисциплину.
Но Егор настоял на своем, хотя и хлебнул потом лиха. Бригада, какая она ни есть, все бригада, в ней каждый помогает другому и работает для всех, а один — он один и есть. Все делай и соображай сам, никто тебе ничего не подскажет. Пока до какой-нибудь волчьей хитрости докумекаешь — мозги набекрень сдвинутся.
Потому так и получилось, что за первую зиму Егор о грехом пополам добыл одного волка. Ох и смеялись охотники! Костили Егора на чем свет стоит, обмывали единоличником и куркулем, но Егор сопел в свои две дырочки и целыми днями пропадал в лесу.
Трудно давалось знание волчьих повадок. Взять хотя бы тропы. Ото только кажется, что волки бегают по лесу без разбора, а на самом деле у них для всякого случая своя дорога. А какая и для чего — тут Егору пришлось поломать голову. Зато многое прояснилось, и Егор, наткнувшись на волчью тропу, уже не гадал, куда это направились волки, на охоту или на лежку, а мог сказать об этом в точности. А сами следы? Здесь тоже нужен был глаз да глаз, потому что глянешь — прошел один волк, а приглядишься — пробежала стая. Волки, когда их не гонят, бегают не врассыпную, а друг за дружкой, след в след, потому и кажется, будто прошел один зверь.
Мало-помалу разобрался Егор и с волчьим воем, научился отделять голоса молодых от матерых, распознавать, о чем они воют. И сам стал подражать вою, вабить, как говорят охотники. Но и здесь тоже было много такого, что не лезло ни в одни ворота. Вот, скажем, завыл ты. Воешь, стараешься, даже голову задираешь по-волчьи кверху, а сам думаешь: да неужто волк, дикий зверь, не отличит этот вой от своего, волчьего?! Так не отличали ведь! Стоило завыть, и вот уже откликнулся один, другой, третий. И уж тут не хлопай ушами, вой, подманивай зверя под выстрел. Егор и подманивал, дивясь волчьему неразумству.
