В те годы, которые последовали за падением и изгнанием наших прародителей из рая, человек становился все хуже и хуже. Каин убивает Авеля, Ламех уже грозится убивать всякого. Злоба сердца человеческого, кажется, вышла из-под контроля, и нет ей преграды, даже в виде проклятий. Люди жили по семьсот, восемьсот, даже по девятьсот лет. Способны ли вы представить себе, что мог натворить человек, имея столько времени в запасе? С годами люди становятся упрямыми. Не приходилось ли вам слышать, как вздыхала ваша бабушка, говоря о дедушке: «Ему все надо сделать по-своему»? Увеличьте это в восемь, девять раз, и получите ясную картину. Поэтому Господь нанес последний удар. А затем сказал: «Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет» (Быт. 6:3). Он укоротил дни нашей жизни, так что никто не переходит рубежа в сто двадцать лет. Как бы мы ни преуспели в своих стараниях создать рай на земле, нам никогда не избежать смерти. Это последнее препятствие.
Теперь следите за моей мыслью очень внимательно. Нам никогда до конца не объяснить причины чьей-либо смерти. Мы постепенно смирились с тем, что умирают люди пожилые, и пытаемся утешить себя мыслями типа: «Он прожил долгую жизнь». Но смерть никогда не станет естественным событием, потому что так не должно было быть. Именно поэтому люди, продолжающие жить, испытывают такую мучительную боль. Эта боль становится еще более нестерпимой, когда смерть наступает, как мы считаем, преждевременно, когда она прерывает жизнь человека в расцвете сил или губит бутон, едва начавший раскрываться. Каждый случай смерти можно попытаться понять только в контексте великой истории, которую рассказывает Господь. Большая часть этой истории до сих пор остается для нас загадкой.
Смерть Брента потрясла многих. По крайней мере меня. Даже злейшему врагу не пожелал бы я пережить такое. Но я также уверен в следующем: потрясение пошло мне на пользу. Существование вдали от Бога сделалось естественным; стремление устроить жизнь здесь и сейчас настолько захватило меня, что препятствие, преградившее мне путь, стало для меня благом. В первые дни после постигшего меня несчастья, когда я просыпался, мои желания не «накидывались на меня, как свора диких животных», по выражению Льюиса, потому что я знал: рая на земле обрести нельзя. Эта истина стала для меня намного более ясной и очевидной, чем прежде. Я должен был усвоить этот урок, чего бы это ни стоило, иначе я не освободился бы от заклятия и никогда бы не обрел истинной надежды.
