— Ну и жулик, — снова не удержался Рыбников.
— Надюша, — сказал Лев, стараясь сохранить спокойствие, — пиши, я продиктую… — И добавил по-русски: — Этой акуле ничем от нас поживиться не удастся, пусть не надеется.
Робинзон суетливо подвинул Наде бумагу и чернила.
— Минуточку. Я забыл еще один пункт, печальный пункт, но необходимый. Это пункт о страховании жизни. Я не знаю, застрахованы ли вы, но я не двинусь с места, пока вы не согласитесь застраховать мою жизнь в сумме пятьсот тысяч долларов. Если я погибну, пусть какие-нибудь безвестные родственники воспользуются моей смертью, пусть она кому-нибудь принесет счастье. Полмиллиона долларов — это солидное счастье. Так вот, вы должны внести и этот пункт в договор. И не только внести, — вы обязаны немедленно меня застраховать и выдать мне страховой полис, который я положу в свой сейф… Без этого я не тронусь с места.
Терпение Льва подходило к концу, но он улыбался.
— Хорошо, я принимаю и это условие. Но где же здесь можно получить страховой полис? Я еще понимаю — можно сделать заявку о страховании по радио, но ведь получить полис по радио невозможно?
— Нет, заявка меня не устроит. Но если уж вам угодно заключить договор на страхование моей жизни, я готов служить вам в качестве уполномоченного страховой компании «Крест и якорь». Вот мои полномочия: доверенность, удостоверение. Вот квитанционная книжка, вот полис. Но, раньше чем его заполнить, я должен получить с вас первый страховой взнос в семь тысяч четыреста восемьдесят один доллар. Можете уплатить эту сумму наличными? Тогда я заполню полис, подпишем договор — и летим. Не можете — сделка не состоится. Я с вами не полечу и буду категорически протестовать против каких бы то ни было полетов над моим островом.
— Я могу заплатить эту сумму валютой любой европейской страны… — Лев нетерпеливо взглянул на часы.
— Не любой и не европейской, а только валютой Монии! Что такое любая валюта для моего страхового общества? Оно находится в Монии. А терять на размене — слуга покорный, — я не согласен…
— Я сам обменяю, с вашего разрешения, — сказал Лев. — Но мы не можем терять времени. Ведь потребуется несколько часов, чтобы слетать в ближайшую банкирскую контору.
— Несколько часов? Вы хотели сказать — дней!
— Нет, именно часов. Но я не могу позволить себе даже этой роскоши. Каждый час для нас дорог, и мы вынуждены будем отказаться от вашей помощи.
Робинзон пожал плечами.
— Упрямый народ эти русские, — сказал он, хлопая Льва по спине. — Ладно, чтобы вы не говорили, будто я не оказал вам содействия, я ограничусь договором, полисом и распиской на франки или на монийскую валюту по существующему курсу с небольшой надбавкой на могущие произойти изменения. Самостраховка, так сказать. Итак… — Робинзон придвинул к себе листок бумаги, начал торопливо вычислять, что-то бормоча под нос. — Пишите расписку на семь тысяч четыреста восемьдесят один монийский доллар или на один миллион четыреста тысяч западноевропейских франков. — Он вздохнул: — Эх, никогда западные деньги не падали так низко!
