– Идем домой, а то замерзнешь и потеряешь голос.
Арина не стала говорить ему, что голос можно потерять совсем от другого, что гормональный фон организма очень влияет на связки: она не смогла бы сейчас держаться в рамках и соблюдать режим. И потом – она это чувствовала – у нее начался творческий подъем, а думать о том, что будет дальше, она не хотела.
Вечером его машина привезла Арину к концертному залу. Было много знакомых: на больших корпоративных концертах встречалась чуть ли не вся московская тусовка. Здесь не было гримерных, и переодеваться в вечернее платье пришлось за ширмой. Когда наконец загримировалась и была вполне готова, Арина попросила показать ей программу и обнаружила, что ее выступление намечено в самом конце. В другое время она бы обрадовалась: последними ставили лучших исполнителей, режиссеры обычно строили концерт по нарастающей. Но в тот день ей так хотелось поскорее отработать и уйти! Арина долго и путано объясняла недовольному режиссеру, что ей необходимо спеть вначале что она должна уехать, что ее ждут, что она не выспалась и, если ей придется долго дожидаться своего выступления, голоса не будет совсем. Режиссер сердился, говорил, что она разрушает целостность концерта, что он не станет потакать капризам, что не такая уж она звезда, чтобы заставлять его на ходу менять программу. Арина мягко улыбалась и настойчиво повторяла:
– Я прошу тебя об одолжении в первый раз. Ты знаешь, я дисциплинированная: никогда не опаздываю, не подвожу, делюсь деньгами, ты сам называл меня «душой коллектива – в свободное от семьи время», но сегодня, поверь, мне очень нужно!
Наконец режиссер сдался. Арина ушла в дальнюю комнату разогреть голос, а минут через двадцать за ней пришли: Арина открывала концерт. Выступление прошло успешно, и все остались довольны, даже режиссер. За кулисами ей вручили огромный букет и тяжелый пакет с подарками, в машине она бросила его на заднее сиденье, а цветы положила на колени. Цветы благоухали, Арина отвыкла от такого сильного аромата: в Москве цветы почти не пахли.
В дом она вошла с букетом, водитель внес за ней пакет. Борис, увидев Арину нарядной и счастливой, огорчился:
– Похоже, тебе там было лучше, чем со мной, – сказал он и вышел из комнаты.
Она ничего ему не ответила и не пошла за ним, спокойно поставила цветы в вазу, сняла грим, переоделась и только тогда появилась на террасе, где сидел Борис. Арине его обида показалась какой-то детской, она обняла его и поцеловала:
