Это была победа – над собой, над обстоятельствами, наконец, просто в профессии, что не менее важно. Его пригласили в престижный научно-исследовательский институт на хорошую должность, и он принял предложение. К счастью для него, вакансия открывалась только через два месяца, так что у него было время на «выгул», по его собственному выражению, то есть он зачастил в театр, к старым друзьям и однокурсникам, с которыми последнее время все реже и реже встречался, просто бродил по любимым улицам и переулкам Москвы, сделал ремонт на кухне.
Слух об окончательном разводе Кирилла молниеносно распространился среди знакомых, и, словно сговорившись, все наперебой стали знакомить его с кандидатками на освободившееся супружеское место – как же, такой жених простаивает! Даже подруги Натальи Сергеевны не остались в стороне от такой великолепной возможности женить «нашего Кирюшу» и активно включились в матримониальные игры. Разумеется, все предлагаемые ими невесты были умницами, красавицами с необыкновенной фигурой, глазами, ногами и еще бог знает с чем, а главное, богатыми.
Кирилл диву давался – неужели эти люди, посвященные во все перипетии его супружества, всерьез думают, что с ним может еще раз произойти нечто подобное? Нетушки, друзья мои, я сыт по горло, говорил он, и этими коврижками вовек меня не соблазнить.
Единственное, чего ему до безумия хотелось, так это съездить на юг, к морю, отдохнуть в одиночестве. Впрочем, о каком одиночестве может идти речь на берегу Черного моря в летний сезон, в куче загорающих, плавающих, ныряющих, шныряющих в броуновском движении по пляжу тел? Но он пребывал в редчайшем для него за последние годы розовом настроении, когда всем существом ощущаешь свободу и умопомрачительную независимость, поэтому его не пугала ни возможная скученность в местах традиционного отдыха советских трудящихся, ни финансовые проблемы, которые с помощью матери можно преодолеть, ни плохой прогноз погоды. Он был свободен. Сво-бо-ден!!
Впервые за столько лет Кирилл сел за фортепиано, к которому не прикасался начиная с последних курсов института. Пальцы помнили то, что он сам успел забыть. Когда-то в детстве мать помимо его воли отдала его в музыкальную школу. У мальчика обнаружился хороший слух, музыкальность и со временем способность к импровизации. Именно умение импровизировать всегда собирало вокруг него людей, легко и быстро сколачивались веселые, шумные компании, завязывались новые знакомства, порой перерастающие в дружбу. Так он познакомился когда-то с Галиной, молодым врачом, яркой, неординарной девушкой, интересным собеседником, впоследствии ставшей ему верным другом. У нее был невероятно обширный круг знакомых совершенно разного возраста и профессий. Она часто приглашала Кирилла с Тамарой на всякие вечера, где ему было всегда интересно, потому что завязывались бесконечные разговоры на всевозможные темы, споры, высказывались любопытные, порой даже бредовые идеи, но все это оставляло равнодушной Тамару и даже раздражало ее, особенно когда Кирилл садился за фортепиано и оказывался в центре внимания всей компании. Поэтому все чаще она отказывалась идти на подобные встречи, и Кирилл, разумеется, без нее тоже перестал там появляться. Вслед за этим постепенно угасло желание подходить к инструменту, к тому же то теща отдыхала перед походом в гости или в театр, то возвращался усталый после работы тесть – нельзя ли потише! Можно не шуметь, когда люди отдыхают?
