Да, неизвестный выиграл время, он выиграл первый этап борьбы. Теперь разыскать его будет очень трудно.
Ребят привезли не на заставу, а в одноэтажное здание, где помещались сразу и районный суд, и районная прокуратура, и поселковое отделение милиции.
У дверей их встретил участковый уполномоченный старшина Редкозуб. Проводя мальчишек через все здание, старшина оставил их в небольшой, ярко освещенной лампой без абажура комнате, где ничего, кроме письменного стола да четырех стульев, не было.
Через минуту старшина опять появился и втащил в комнату еще два стула.
— Да вы сидайте, — сказал приветливо, — сидайте.
Ждать пришлось недолго. В комнату вошел невысокий мужчина с молодыми веселыми глазами.
Он бросил на стол желтый толстокожий портфель и решительно повернулся к ребятам:
— Будем знакомы. Максим Витальевич.
Максим Витальевич был следователем областного управления государственной безопасности. В Прибрежном он появился лишь полчаса назад. Он уже знал все, что знал Радченко, уточнил только какие-то детали, и они согласовали свои действия.
По сути дела неизвестный, сам того не зная, как бы передал себя из одного управления в другое. Теперь уже заботиться, волноваться о нем будут не пограничники, а работники органов государственной безопасности.
Однако уезжать из поселка полковнику было рано. В их районе, в зоне действия погранслужбы, остался еще один необнаруженный человек, тот, кто приготовил вещи неизвестному. Они ведь встретились с ним там, в море. Неизвестный вышел из моря с той же трубкой, теми же ластами и маской. Возможно, этот человек и не покидал поселок.
Обсуждая действия неизвестного, и полковник и майор пришли к выводу, что и он не должен был уезжать из поселка, что все, что он сделал, это был вынужденный шаг из-за случая на пляже.
И убийство. Почему он пошел на него? Он понял, что его будут искать? Кто напугал его? Каким образом почуял надвигающуюся опасность?
— Сейчас мы с вами сделаем фотографию этого неизвестного, — сказал Максим Витальевич весело.
— Фотографию? — удивился Степа.
— Интересное дело, — сказал Пичужкин, — мы не снимали.
— Как сделаем? Из чего? — Тимка любил конкретные вещи.
Максим Витальевич раскрыл портфель и выложил на стол несколько плотных конвертов.
— А вот так, — сказал он, открывая первый, — сначала уши.
На стол посыпались фотографии, на которых были уши, только уши, одни уши: прижатые, оттопыренные, круглые, длинные, самые невероятные и самые обыкновенные.
