– Ты ублюдок! – кричал он. – Грязный ублюдок! Кристина, спотыкаясь, вышла из комнаты, запахивая порванную блузку и с ужасом наблюдая, как отец избивает Ганса, как кровь брызгами покрывает пол. Когда Ганс уже безжизненно лежал на полу, Джонни подошел к Кристине и обнял ее.
– С тобой все в порядке, детка? – спросил он. – Все в порядке? Он сделал тебе больно?
Она, рыдая, уткнулась ему в шею, все еще дрожа от страха.
– Папочка, ч-что ты здесь делаешь?
– Миссис Лонгчэмпс позвонила мне. Она рассказала мне о… что случилось в кинотеатре. Я подумал, что должен быть сейчас с тобой. Я хотел сделать тебе сюрприз.
Кристина поразилась, увидев текущие по его лицу слезы.
– Со мной все в порядке, папочка, – сказала она с тревогой.
– Я хочу покончить со всем этим, Долли. Я собираюсь заботиться о тебе и охранять тебя. Никто никогда не посмеет тебя больше обидеть.
В мрачном настроении сидела Кристина в комнате для посетителей монастырской школы святой Бригитты для девочек, потому что поняла, как неправильно истолковала слова отца, сказавшего, что он намерен охранять ее. Она решила тогда, что он собирается остаться дома, она даже представить себе не могла, что он отправит ее в школу. Вошла одна из сестер, молодая женщина, в длинной черной рясе, длинном покрывале и накрахмаленном головном уборе, которые поскрипывали при движении.
– Все в порядке, мистер Синглтон, – сказала она мягким голосом, – Кристина может остаться у нас и немедленно приступить к занятиям.
– Спасибо, сестра, – сказал Джонни. – Можем мы на минуту остаться одни?
Когда монахиня ушла, Джонни повернулся к Кристине. Она подумала, что еще никогда не видела его в таком ужасном состоянии. Его лицо вытянулось и выглядело изможденным, как будто он за сутки постарел. И Кристина чувствовала, что в некоторой степени это ее вина.
– Теперь слушай, Долли, – сказал он очень серьезным тоном. – Это все ненадолго. Я понимаю теперь, что не могу оберегать тебя так, как хотел. Поэтому тебе здесь будет безопаснее, пока я не произведу некоторую реорганизацию своей жизни.
– Они знают… – начала она.
Он вопросительно посмотрел на нее, потом сказал:
– О, нет, Долли, они не знают. Никто не знает, что случилось, кроме тебя и меня.
Кристина не могла выразить словами свои чувства. Она казалась себе дрянной и замаранной. Разделавшись с Гансом, Джонни вызвал врача, но не для Ганса, которого утащил Уилл, а для Кристины, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Именно обследование больше всего расстроило ее, бесцеремонное, без намека на мягкость и доброжелательность. Обследование ее тела посторонним мужчиной показалось ей более унизительным, чем то, что пытался сделать Ганс. У Кристины осталось впечатление, что ее осквернили дважды.
