Сан-Франциско, Калифорния, 1950 год.
– Так-так, Долли! Ешь! Хорошая девочка! Двенадцатилетняя Кристина сидела за длинным обеденным столом красного дерева и с жадностью уплетала горячий жареный картофель с острой приправой, в то время как ее отец готовил на кухне и разговаривал с ней через открытую дверь. Она рассмеялась, когда взглянула на него: в брюках от смокинга, но без пиджака, с надетым поверх сорочки отделанным оборочками фартуком. В одной руке – сковородка, в другой – лопаточка, и он, пританцовывая, стряпает, то и дело выглядывая из кухни через открытую дверь, чтобы убедиться, что дочь довольна и весела.
– В самом деле, Джонни, – сказала молодая блондинка, сидя развалясь в кожаном кресле у камина и листая журнал «Лайф». – Ты перекармливаешь девочку. Она становится толстой.
– Чепуха! – ответил он, выходя из кузни с миской дымящегося картофеля. – Долли растет! Моя мать кормила меня так же, и это мне ничуть не повредило!
– Мужчина – другое дело, – сказала блондинка, разглядывая свои длинные, покрытые красным лаком ногти. Кристина не обращала внимания на последнюю подружку Джонни. Та вела себя совсем не как гостья, когда пришла: включила телевизор и смотрела Милтона Бёрла, в то время как Кристина пыталась читать, или ставила пластинки Кристины на фонограф без ее разрешения.
– Скажи мне, Долли, – сказал Джонни Синглтон, ставя картофель на стол и делая пируэт перед дочерью, – разве то, что я готовлю, портит мою фигуру?
Кристина засмеялась. Ее отец был такой стройный и живой. Он был на самом деле само совершенство. Она считала, что он выглядит совсем как актер Ричард Конт, если не считать роста. Джонни Синглтон был симпатичный, великодушный, привлекательный мужчина. Он носил сшитые на заказ костюмы-двойки и широкополую мягкую шляпу, такую, как у Честера Морриса в роли Блэки из Бостона. Она представляла своего папочку ухаживающим за Ланой Тернер или Лорен Бэкол, перебрасывающимся ушлыми фразами с Аланом Лэддом и Джорджем Рартом. Когда Джонни водил ее на фильм «Звонить Нортсайд 777», она думала, что люди в кинотеатре вполне могут попросить у него автограф, потому что по виду он был точь-в-точь Ричард Конт. И как настоящий киноактер, Джонни Синглтон всегда был окружен хорошенькими женщинами.
Это помогало ему забыть смерть мамы, говорила себе Кристина. – Что-нибудь не так, Долли? – вдруг спросил он.
Кристина посмотрела на свою тарелку и увидела, что на ней осталось еще несколько ломтиков картофеля. Заметив тревогу на лице отца, она подхватила кусочки прямо руками и с чавканьем съела. Лицо Джонни засияло.
