Обычно я повинуюсь не рассуждая. Но сегодня у меня тяжело на душе, меня словно подменили.
– Нет, Марта, уверяю тебя, у меня болит голова.
Она дёргает плечом.
– Знаю. На воздухе всё пройдёт. Идём же!
Очень мягко я продолжаю отказываться. Она кусает губы, хмурит чернёные рыжие брови.
– Послушай, наконец! Мне нужно, чтоб ты пошла со мной.
– Нужно?
– Да, нужно. Я не хочу оказаться с Можи там одна.
– С Можи? Ты шутишь. Там же наверняка будут Клодина, Рено, Каллиопа.
Марта волнуется, немного бледнеет, руки её начинают дрожать.
– Умоляю, Анни… не серди меня.
Сбитая с толку, заподозрив что-то неладное, я продолжаю сидеть. Она не смотрит на меня и говорит, глядя в окно:
– Мне… мне очень нужно, чтоб ты пошла со мной… Потому что Леон меня ревнует.
Она лжёт. Я чувствую, что она лжёт. Она понимает, что ей не удалось обмануть меня, и теперь смотрит на меня в упор горящими глазами.
– Да, я действительно соврала. Я должна поговорить с Можи без свидетелей; ты мне нужна, чтобы гуляющие думали, что ты сопровождаешь нас, следишь за нами издалека, как воспитательница-англичанка. Возьми с собой книгу или вышивание, что хочешь. Вот так. Идёт? Что ты решаешь? Окажешь мне эту услугу или нет?
Я краснею за неё. Она и Можи! И она рассчитывает на меня, чтобы… о нет!
Увидев мой жест, она в бешенстве топает ногой.
– Ты дура! Уж не думаешь ли ты, что я собираюсь переспать с ним где-нибудь под кустом в парке? Пойми же, ничего у меня не ладится, деньги мне никак не даются, мне просто необходимо заставить Можи написать не одну статью о романе Леона, который появится в октябре, а две или три в иностранных журналах, они могли бы открыть нам книжные рынки Лондона и Вены! Этот пьянчуга хитёр, как сам чёрт, вот уже месяц как мы стараемся перехитрить друг друга, но я надеюсь, что сумею одержать над ним верх, иначе я… я…
Она задыхается от возмущения и даже начинает заикаться, она потрясает кулаком, лицо её странно грубеет, теперь она похожа на разъярённую торговку эпохи Революции, натянувшую на себя костюм маркизы, но вот она, сделав над собой огромное усилие, берёт себя в руки и продолжает с холодным спокойствием:
– Вот каково положение дел. Идёшь ты со мной в парк или нет? Будь я в Париже, мне не пришлось бы просить тебя о таком одолжении. В Париже умная женщина всегда сумеет выкрутиться сама! Но здесь, в этом фаланстере, где сосед по гостинице знает, сколько у вас грязных рубашек и сколько кувшинов горячей воды приносит вам в номер служанка по утрам…
