Он бросил на нее удивленный взгляд, а затем прищурился, словно оценивая ее:
– Весьма необычный взгляд, мэм, ведь вы настоящая леди, обладаете положением в обществе, и все такое.
Артемизия рассмеялась:
– Полагаю, за мои свободные взгляды следует винить отца. Он всегда поощрял меня высказывать свое мнение. Боюсь, не слишком подобающее поведение для настоящей леди, однако что сделано, того не воротишь. Ничего изменить уже нельзя.
– Кем же был ваш отец, если он воспитывал дочь столь непривычным образом?
– Вряд ли вы можете его знать. Ангус Далримпл, еще недавно возглавлявший Ост-Индскую компанию. Отец не имел титула и, тем не менее, был великим человеком.
– Был? Он ведь не умер?
Казалось, ее Марса действительно взволновала эта мысль, он даже обеспокоено нахмурил смуглый лоб. Артемизия улыбнулась ему, прежде чем снова уткнуться в альбом.
– Нет, отец жив и полон сил.
– Он просто перестал быть столь великим? – спросил натурщик, пронзив мечом воображаемого врага.
Дерзость и фамильярность вопроса заставила Артемизию поднять голову от альбома. В интимной и уединенной атмосфере студии она сама просила натурщиков свободно выражать свое мнение, но, похоже, этот человек перешел все границы.
Игра световых бликов, проникавших через высокие окна почти во всю стену, отбрасывала смягчающую тень на его мускулистые руки. Когда он отвернулся, то широкая спина, очертания позвоночника и две едва заметные впадины на упругих ягодицах заставили Артемизию затаить дыхание при взгляде на его истинно мужскую красоту.
Нельзя было не признать, что при всей своей наглости этот мужчина был великолепен.
Она откашлялась, прежде чем снова заговорить:
– Отец страдает от неизвестной болезни, которая затуманила его разум. Возможно, он уже не тот человек, каким был когда-то, однако это ничуть не уменьшило моего уважения к нему.
Ее собеседник перестал колоть мечом воздух и проверил остроту лезвия, проведя им по подушечке большого пальца.
– Приношу свои извинения, ваша светлость, я не хотел проявить неуважение. – Он издал глубокий вздох. – Ну что ж, это все объясняет, – пробормотал он чуть слышно.
– Вас что-то тревожит?
– Просто вы говорили, что я не могу знать вашего отца, но вообще-то я о нем слышал. Точнее, слышал о его друге.
– Друге Ангуса Далримпла? – Мелок буквально летал над бумагой, пытаясь отразить на ней все, что отражалось на его лице. Она пока не была абсолютно уверена, какое именно из выражений является наиболее подходящим для ее Марса, но лицо натурщика было таким подвижным, оно так быстро менялось от света к тени, от хитроватой чувственности до мрачной задумчивости – настоящий пир для ее глаз. – И кто же этот друг, позвольте узнать?
