— Знаю… — соглашается Рита. — Но ты уверена, что я — галлюцинация?
— Разве нет?
— Разве да?
— Уверена, — Марго не желает спорить, выбивает железным голосом точку. — У-ве-ре-на.
— Как скажешь, дорогая, — Рита пожимает плечами и возвращается к салату.
После обеда, за которым обговаривались некоторые значительные аспекты совместного существования и находились разумные компромиссы (это оказалось довольно легко, что, впрочем, и не удивительно вовсе — сам с собой всегда договоришься, не так ли?), Марго и Рита отправляются гулять. Незаданный вопрос о том, есть ли у Риты свои вещи, находит ответ — да, есть. Во всяком случае, некоторый базовый минимум. Вроде фотоаппарата (а нарды были Марго, вторых нет).
А на улице бесстрашной и независимой Марго вдруг становится не по себе, и она делает вид, что одна. Ей мнится, что стоит завести с Ритой разговор, и она тут же перейдет в разряд городских сумасшедших. С легкостью приняв мысль о собственном безумии, она, как оказалось, мучительно страшится явить его миру. Сразу отошла на несколько шагов, сама выбирает маршрут, позволяя Рите покорно следовать. На реплики отвечает сквозь зубы и только после того, как убедится, что поблизости никого нет.
— Ты зря боишься, Марго, — мягко говорит Рита. — Ох, зря. Поверь мне.
— Зря? — довольно зло шепчет Марго. — Маргарита Соломоновна Бергович — не сумасшедшая!..
Оборвала себя на полуслове, вздохнула тяжело:
— То есть, была не сумасшедшая. Но о переменах совсем не обязательно всем знать.
— Марго, не дури, — смеется Рита. — Нас двое, как бы тебе ни хотелось обратного.
Марго упрямо сжимает губы и подозрительно смотрит на развязного молодого человека, который только что протиснулся между ней и Ритой, выпалив скороговоркой: «Прошу прощения, дамы».
— Дамы! — фыркает она, нервно поглаживая камеру. — Дамы!
— Марго-о-о, — легонько стонет Рита. — Ты привыкнешь, Марго.
— Ну-ну.
Недоверчивая Марго.
Но — привыкла. Ничего, привыкла. Говорить «Доброе утро, Рита», варить кофе на двоих, подталкивать локтем, когда находится что-то достойное снимка, идти бок о бок, продираясь через толпу… ежедневно играть в нарды, разумеется.
Привыкла.
И однажды сказала, не понижая голоса:
— Знаешь, — сказала. — Я решила, что, какая, в сущности, разница. Я такая древняя, что стыдно уже не быть сумасшедшей, чем быть ею.
Они с Ритой сидели в городском парке, утомленные дневной прогулкой, довольные результатами фотоохоты, лениво разглядывали на удивление немногочисленную компанию игроков.
