"Дорогой друг, — пишу я на блокнотном листочке. — Я знаю, Вам наверное, будет очень неудобно следить за мной в другом городе. Я, правда, не осведомлена, насколько хорошо у вас все с агентурой, но подозреваю, что некоторые неудобства вам все-таки придется испытать. Поэтому советую вам на время оставить свои изыскания в области меня и заняться какими-нибудь другими делами. Может быть, я вернусь, но гарантировать этого не могу. С уважением. Объект слежки".
Я выпиваю текилу, запиваю ее кофе и быстро выхожу из кафе, положив листочек на лавку, подальше, чтобы не любой зашедший мог ее увидеть. Тот, кому она предназначается, прекрасно знает, что она там есть.
В городе за восемь часов отсюда меня встречает тот, который умеет ждать. У него в руках дурацкие красные розы, а на лице дурацкая улыбка. Как всегда. Он рад меня видеть. Я, впрочем, для разнообразия рада видеть его. Я таскаю его по городу, выспрашиваю о всяких глупостях и на скамейке в каком-то сквере, допивая бутылку портвейна, рассказываю ему о том, что за мной следят. Уже два года. Тот, который умеет ждать, отнимает у меня бутылку и расспрашивает в подробностях. Он привык мне верить. Даже когда я говорю полную чушь. Даже когда я от отчаяния сказала, что люблю его, чтобы не думать о том, кого действительно любила, он поверил. Он слушает мои бессвязные рассказы о милиционерах и девушке, которая догнала меня в метро и отдала ключи, которые я якобы уронила. О лифте, который спускается на первый этаж, и я успеваю зайти в него за пару секунд до того, как в подъезд входит какой-то сумрачный тип. О мелких чудесах, которые вполне могут быть рукотворными. Я вижу, что он ревнует. Ревнует меня к моей паранойе. Еще бы, я ведь уделяю ей куда больше времени и внимания.
На вторую неделю я начинаю понимать, что мне чего-то не хватает. У меня есть кофе в постель, огромная и не очень взаимная любовь и сдувание с меня пылинок. Я спокойно хожу по улицам и не оглядываюсь. Люди вокруг просто идут по своим делам. И я понимаю, что меня это совершенно не устраивает. Что не хватает того самого взгляда. Что не хватает мне того ощущения. Тут за мной тоже следят. Даже не следят, а присматривают. Звонят каждые полчаса с работы, спрашивают, как дела. Но это не паранойя. Это, типа, любовь. И это не мое московское одиночество. И со мной больше не происходят чудеса. Те, которые непонятно, не то сами по себе, не то нет. Я собираю вещи и уезжаю обратно. Тот, который умеет ждать, сажает меня на поезд. Он не умеет грустить, только ждать. Поэтому мне даже не очень стыдно. Я ведь вернусь еще в этот город, когда мне снова все надоест.
