Наконец Савелию удалось расцепить оковы и освободить раздавленную наполовину голову из рук сумашедшей девицы.
– Вы кто?! – спросил он, шарахаясь в сторону. – Мне нужен Валентин Григорьевич Зотов!
Кокетливо скосив глазки, брюнетка изящным жестом правой руки поправила сбившуюся прическу.
– Вы меня не узнали, лейтенант? Это я! Зовите меня лучше Валечкой, а не Валентином – мне так больше идет!
И она снова стрельнула глазками, но уже в другую сторону.
Кошкин прижался к стене спиной и вперил свои зоркие милицейские очи в лицо красотки. «Так и есть: мужик!..»
– Вы что, – прошептал он чуть слышно, – совсем одурели?!
– Фу, какой! – обиделась «Валечка» и, приподняв правую ножку, посмотрела на красивый, с цветочком на носке, тапок. – Я по нему соскучилась, а он – «обалдела»!
– Не обалдела, а одурели, – поправил Валечку Кошкин.
– Подумаешь… Не вижу разницы! – Брюнетка подошла к Савелию поближе и, улыбаясь, предложила: – Давай мириться? Ты мне нравишься, ты вон какой… Не то, что Костик… – Она не договорила и хмыкнула, давясь смехом: – Полтора метра с шапочкой!
– Какой Костик? Какая шапочка? – не понял Кошкин и попятился к двери.
– Из санатория Костик. А шапочка у него белая, как и халат.
И тут до Савелия дошло: ведь лечащего врача в психушке звали Константином Егоровичем!..
– Пожалуй, я пойду, – проговорил он, нашаривая за спиной дверную защелку, – мне через час на дежурство…
– Так это через час! – обрадовалась Валечка. – А пока поворкуем! Я так давно вас не видела, так соскучилась!
И она любовно коснулась ладошкой богатырской груди лейтенанта.
– В другой раз! – вспыхнул Савелий. Открыл дверь и вылетел на лестничную клетку. – Как-нибудь потом! – И, перепрыгивая через три ступеньки, помчался вниз.
– Только не обманывай! – догнал его игривый голосок. – А то я знаю: вы все такие!
Кошкин вышиб парадную дверь и выкатился на улицу. «Ну, лекарь-аптекарь, теперь держись! – подумал он, останавливаясь на минутку, чтобы вытереть со лба катившийся градом пот. – Суд не засудит – я покараю!»
И он помчался к остановке, от которой ходили автобусы в сторону психлечебницы.
4
Константин Егорович раскололся сразу.
– Виноват! – забормотал он, когда негодующий Кошкин выложил ему весь компромат. – Дьявол попутал, не иначе! Я Валечку добросовестно от эксгибиционизма лечил, сам к нему домой ездил – тут мы его принудительно держать не можем, – ну и согрешил!
Бедняга-доктор достал из кармана халата мятый носовой платок и, сняв очки, промакнул слезинки.
