Бросались в глаза черные ее волосы, спадавшие на лоб, на щеки. Нос был прямой, красивый. Щеки раскраснелись: то ли от застенчивости, то ли от волнения.
Я не выдержал и сказал:
— Конечно, вы Ганка, и я знаю вас.
Она выпрямилась и без удивления глянула на меня.
— И я вас знаю…
— Откуда?
— Видела, мы же соседи…
Я промолчал. Ганка взяла заслонку и вышла из хаты.
— Мне еще надо бульбы накопать, — сказала она, вернувшись. — А может, вы есть хотите, так я поищу чего…
Ее искренняя простота поразила меня, неловкость сразу исчезла, и я шутливо заговорил:
— Нет, не надо, я лучше пойду с вами на огород. Помогу и заодно погляжу, на что вы способны. Может, тетка Авгинья поторопилась выбирать невесту.
Ганка посмотрела на меня спокойными глазами, а мне вдруг больно стало от их ясной, доверчивой чистоты.
— Почему? — выдохнула Ганка. — Я помогаю тетке Авгинье. Она просит. Зачем же вы так?
— Ну, не буду, не буду, — поспешил оправдаться я. — Пойдем. Возьмем лопату и пойдем.
Мы вышли из хаты, перелезли через невысокий плетень и оказались в огороде. Промеж яблонями торчали почерневшие кусты картофеля; в бороздах попадались яблоки. Пахло прелыми листьями, пресным холодком земли — осень не скупилась на запахи.
— Как свежо, — сказал я, — и запах какой…
— Ага, — отозвалась Ганка, — не очень… не очень духмяный, — и повела в воздухе рукой.
Мы взялись за работу: я лопатой выкапывал бульбу, а Ганка подбирала ее. Корзинка быстро наполнялась. Неудачно отряхая картофельный куст, я обсыпал землей Ганкины ноги. Ганка засмеялась и, подпрыгивая на одной ноге, стала снимать тапочку, но не удержалась и пошатнулась. Я выставил руки, чтобы поддержать ее, и случайно коснулся девичьей груди. Это случилось так неожиданно, что я растерялся, а когда поднял глаза, то как раз перед собой увидел ее губы, и мне на мгновение показалось, что ощутил их трепетное тепло… Ганка отошла и медленно стала вытряхивать землю из тапочки. Я подбирал рассыпанную булъбу. Молчали.
— А вон и тетка Авгинья, — заговорила первою Ганка.
Женщина шла не с улицы, а напрямик через поле.
Она увидела нас, подошла ближе, поправила волосы под косынкой и, озабоченная, пожаловалась:
— Ах, чтоб тебя… Притомились ноженьки… А тебе Николай помогал… — и она вынужденно засмеялась. — Так пойдем, Ганночка, в хату: я тут селедки купила, может, своим занесешь.
— Ой, что вы, тетка Авгинья! Не надо нам. Я пойду.
— Скажи ты, не надо ей… — заговорила вслед ей Авгинья. — У тетки, где она живет, шесть душ… Не повезло девчине: батька помер, как и мой хозяин, а потом и мать… Так я и думаю: вот если бы они с Микитой сошлись. И мне подмога, и хлопца в руки взяла бы. Добрая девчина, ой, добрая!
