Он упрекал себя, и ему почему-то стало грустно. Прежнее настроение словно развеялось. Совсем иные, неприятные воспоминания заполнили его. Теперь он видел себя студентом, неловким и нерешительным, который вдобавок более всего на свете боялся выглядеть смешным. Студент Степан носил очки и чувствовал себя очень неловко. В компаниях он почти всегда молчал, видел, что положение его и незавидное, и смешное, сердился на себя, но ничего не мог изменить.
Два года после института он работал учителей в полесской деревне Ольховке. Он никогда не задумывался, нравится ли ему его профессия; готовился к урокам, читал колхозникам лекции, если просили, а вечера проводил в своей холостяцкой квартире — ему казалось, что так и надо. Он вел литературу. Уроки проходили гладко, ученики как будто уважали его, но он чувствовал: чтобы стать в деревне авторитетным человеком, ему чего-то не хватало. Но вот чего именно — Степан не знал.
Наступало лето, кончались экзамены, и как-то получилось так, что Степан оставался в Ольховке и утешал себя тем, что лучшего и не надо. Временами он вспоминал город, институт, друзей. Бывшие однокурсники давно обзавелись семьями, а он после института даже не влюбился. В такие минуты, когда он понимал это, было особенно горько.
И вот теперь далеко Ольховка, а сам он — дома.
Гармонь уже утихла, и в ночи Степан особенно отчетливо слышал, как в кустах за пуней конь скубет траву и как под его копытами хлюпает мокрая земля.
Повернувшись на другой бок и смежив глаза, старался представить себе что-нибудь белое, мягкое, как учила его в детстве мама, если он долго не мог уснуть. Но сна не было.
Так он лежал долго, пока на дворе не послышались шаги. Степан насторожился: кто бы это?
— Подожди еще немного, Нина! — упрашивал кто-то.
Голос был незнакомый, мальчишеский. Степан приподнялся и стал вслушиваться.
— Ты потише, а то брат услышит…
Зашептались торопливо, и ничего нельзя было разобрать.
— Мне пора, — сказала Нина.
Потом снова шепот, потом опять отчетливый голос сестры:
— А кто Василю сказал, что мы с тобой вчера гуляли на шляху?
— Я не говорил, он сам, наверное, догадался.
Молчание, одно молчание.
— Ты мне даже платочек дать не хочешь, — услышал Степан через минуту обиженный, невеселый голос.
— Не хочу, не хочу… А если кто увидит…
— Не увидит, я поношу немного и отдам…
«А наверное, хороший хлопчик, — подумал Степан. — Если бы я его увидел теперь, то и не узнал бы, чей. А Нина! Вот тебе и девятиклассница!»
