Вырванное у Катари поручение - даже не глупая бравада, это почти предательство, потому что королева остается одна. Эпинэ не в счет, он кузину любит, но не понимает, зато Левий не преминет воспользоваться отсутствием Окделла, чтобы укрепить свое влияние. Голубеныш, оставшись без Агариса, вцепился в Талиг мертвой хваткой, а Катари верит и ему, и его Создателю…
- Дикон, ты чем-то расстроен?
- Простите, я задумался. После завтрака я уезжаю. Недели на полторы, не больше.
- Ты едешь? Куда? - Старость всегда в тревоге. Два года назад Штанцлер не выдал бы своих чувств, но бегство из Багерлее бывшего кансилльера, нет, не сломало, но приучило ждать худшего. - Не хочешь говорить - не говори. Только скажи, что тебя не гонят в Ноймар или Савиньяк. Иначе мне придется лечь на пороге.
- В Ноймар я поеду позже, - не счел нужным скрывать Дик, - вместе с ее величеством, а сейчас… Для начала я еду к Лукку, а дальше - посмотрим. В Надорах новое землетрясение. Ничего удивительного, если хоть изредка читать, но Роберу приспичило пересчитать беженцев, а… ее величество волнуется за всех.
- Тут я на стороне Эпинэ. - Штанцлер даже не глянул на поданные блюда. - Где беженцы, там и бунт, но посылать тебя, когда ты еще не полностью оправился…
- Эр Август, я прекрасно себя чувствую, и меня никто не посылал! - Святой Алан, ну кто его дергал за язык, но взять обратно свое слово, слово Скал, данное при Катари, невозможно! - Ее величество не хочет, чтобы я ехал, а Иноходец… Он собрался послать своего адъютанта, а тот мало что глуп, еще и не северянин. Что Сэц-Ариж понимает в наших делах?! Да с ним никто и разговаривать не станет!
- И ты, разумеется, вызвался. Фамильное чувство долга… Иногда оно бывает не к месту. - Штанцлер отодвинул тарелку, и Дик последовал его примеру. Есть хотелось все сильнее, но не жевать же, когда старику по твоей милости не идет в горло кусок?!
- Эр Август, это не обсуждается.
- Разумеется. Прости меня, пожалуйста, но у тебя остается не так уж много времени, чтобы уладить собственные дела. Неужели ты думаешь, что, когда регентом станет Алва или, того хуже, ноймар, нас оставят в покое? Что будет со мной, неважно. Я прожил достаточно, и вряд ли мне много осталось, да и смотреть, как все, на что ты надеялся, чему служил, идет прахом, легче из Багерлее. В тюрьме мы хотя бы непричастны к тому, что творят власти предержащие, но ты, Дикон… Если ты останешься сыном Эгмонта, тебя уничтожат, если сломаешься, сломаешь всех, кто еще верит в истинную Талигойю. Она еще возможна, пусть и без Раканов, но ей необходимо сердце. Все остальное можно найти, добыть, купить, наконец, но без сердца Талигойе не жить.
