– Но ты же питаешь слабость только ко мне, – улыбнулась Аэлла. – Значит, я лучше.
– Ты неисправима, – усмехнулся Андрей. – Давай жарь мясо, я тебя проконтролирую. И не забудь, завтра у меня день рождения, придут Романовы, и тебя я тоже жду.
– Одну?
– Я всегда выписываю тебе пригласительный на два лица, а уж как им распорядиться – твоя воля. Только насчет подарка не заморачивайся, принеси лучше бутылку хорошего спиртного, у тебя всегда есть.
После ухода Андрея Аэлла начала готовиться к завтрашнему визиту. Нужно приготовить подарки для Любы и Родислава, у нее давно отложены пакеты для них, хотела еще два месяца назад отдать, но умерла Зинаида Васильевна, и Аэлле показалось нелепым ехать на похороны и поминки с подарками, а потом она закрутилась на работе и так и не выбралась к Романовым. И Тамары теперь нет в Москве, раньше хоть через нее можно было передать. И куда она сунула эти пакеты? Надо еще продумать, в чем пойти, а потом решить проблемы подарка для Андрея. Мало ли что он сказал! Никогда такого не было, чтобы Аэлла Александриди приходила даже просто в гости с пустыми руками, что уж говорить про день рождения. Для нее сделать подарок – самая большая радость, особенно когда подарок этот – не пустой знак внимания, не сувенир, а дорогая хорошая вещь, которую одариваемый не может позволить себе сам, а если и может позволить по деньгам, то у него нет возможности ее достать. Зато у Аэллы возможностей миллион, а уж жадной она никогда не была.
Пакеты нашлись, наступила очередь туалета для завтрашнего выхода. Конечно, Андрей празднует день своего рождения не в ресторане, для него это дороговато, собирает друзей дома, но все равно надо появиться в таком виде, чтобы все ахнули и сразу поняли: у Аэллы Константиновны Александриди все в таком порядке, какого у них, несчастных и обездоленных, никогда не будет. Можно надеть вот это длинное платье с воланами на юбке, очень модное в Европе, но оно из тонкой ткани, а у Андрея в квартире холодно, он сам говорил. Аэлла остановила свой выбор на черном бархатном жакете, простеганном и отделанном золотой тесьмой. Конечно, по замыслу модельера, к нему полагались бы узкие черные бриджи, черные чулки и лаковые лодочки, и все это было в шкафу, но ведь такой холод на улице! Если надеть бриджи, то высокие зимние сапоги не застегнутся на полных ногах Аэллы, она и на тонком чулке едва-едва затягивает молнию, а куда ж в декабре без сапог? Не в туфлях же идти. Она, безусловно, поедет на машине, но печка ее бежевой «Волги» не выдержит конкуренции с тридцатью пятью градусами мороза. Придется надеть широкую черную юбку, но и это будет совсем неплохо.
