– Жаннет, может тебе помочь?
– Нет!
– А что ты делаешь?
– Пытаюсь понять, куда нам.
– Рассматривая голую землю?
– Во-первых, не голую землю, а во-вторых, я уже нашла, что искала, – с этими словами Жаннет встала, прогнулась назад, разгибая затекшую от такого неудобного метода передвижения спину, еще раз посмотрела на билеты и неожиданно закричала: – три тысячи чертей, мы шли почти в противоположном направлении, а до отбытия осталось… всего час?!
Жаннет бросилась бегом мимо Шуса, и когда тот уже думал, что Жаннет по какой-то причине решила бросить его и убежать на другой конец планеты, она схватила его за воротник рубашки, с силой дернула и почти поволочила его за собой. Так продолжалось несколько минут, пока Шус не вырвался у нее из рук:
– Я и сам могу идти! – закричал он.
– А нам нужно не идти, а бежать! Не болтай, не сбивай дыхание.
– Но…
– Я сказала ЗАТКНИСЬ! Если мы будем идти, мы опоздаем.
Шус никогда не имел в списке своих увлечений утренею пробежку вокруг территории университета. Да и вообще не очень-то любил бег на длинные дистанции. А жизнь в основном предоставляла ему шансы испробовать себя в спринтерском беге. Например, побег из темницы дворца в Келхар-Тал-Эш-Нале. Но Жаннет то и дело подгоняла его, используя свои организаторские способности, то ли благоприобретенные на ее корабле, то ли врожденные. Самым лесным обращением в свой адрес, которое Шус выслушивал, когда отставал от Жаннет, было «никчемная, бесхребетная салага». При этом Жаннет умудрялась обходиться без матерщины и сохранять рамки цензурной лексики. Попутно она обещала, что должно открыться второе дыхание.
Они остановились, только когда влетели по трапу в звездолет, сметя с пути хлипкий шлагбаум и остановившись, врезавшись в двухметрового во всех трех плоскостях дядьку в форме голубого цвета.
– А-фу,а-фу, а-фу! Простите, это рейс Центавра-Пушкиниада? – задыхаясь, спросила Жаннет.
– Да, и что?! – голосом, достойным оперного певца, спросил толстяк.
– Во-вот наши билеты! – Жаннет сунула ему в нос две, уже порядком замызганных, так как она все время держала их в руках, бумажки. Толстяк с нескрываемым пренебрежением изучил их, после чего потребовал:
– Документы!
Жаннет проделала с паспортами то же, что и с билетами, толстяк обошелся с ними так же.
– Вообще-то, вы опоздали на сорок секунд, и я собирался закрыть шлюз, но вам это прощается, а теперь катитесь на ваши места.
– Просите, а с кем я разговариваю? – спросила Жаннет.
