– Апчхи!.. Что ты наделала, негодная?!.. Апчхи!.. Какая ты после этого… апчхи… рабыня… гаси очаг немедленно… – атаман Ахмед подлетел к выходу и, задыхаясь, еле-еле сумел проговорить: – Апчхи!.. Открой дверь! – и долго, почти полминуты смотрел, вытирая слезы, на неподвижную скалу.
– Нас замуровали!.. – выкрикнул кто-то, и дружный пронзительный вопль вырвался из тридцати восьми глоток и потряс своды пещеры. Не вопили только четверо: атаман Ахмед, хитроумный Мустафа, невидимка Маришка и закопченная до черноты рабыня лампы.
Пока Ахмед думал, почему вход пещеры не открывается, Мустафа уже догадался о промашке своего предводителя и тихо, чтобы никто не услышал, подсказал атаману:
– О, неустрашимый!.. Слугу скалы зовут не «Апчхи», а совсем иначе!
– Сим-Сим!.. Открой дверь! – радостно закричал Ахмед, и скала со скрежетом поползла прочь.
Радостно бормоча слова благодарности за свое спасение, разбойники ринулись на свежий воздух. Выбежала из пещеры и наша бедная Уморушка.
– Мариш, ты где? – стала она тихо звать невидимую подругу. – Где ты, Мариш?..
Но Маришка, которая осталась в подземелье, не отзывалась.
Атаман Ахмед, придя в себя, крепко ухватил за шиворот неумеху-рабыню и, грозно топорща разбойничьи усы, прорычал:
– Ступай немедленно в пещеру и загаси огонь! А потом проветри наше жилище и полезай в свою лампу! И чтоб мы тебя больше не видели до скончания дней! Понятно тебе, Умора-джан?!
– Понятно, о мой господин… Слушаюсь и повинуюсь… – Уморушка поднесла чумазые ладошки к животу, груди и еще чумазому лбу и исчезла в дымящемся кратере.
– Маришка, ты где? – снова позвала она подругу, очутившись в подземелье. – Не бойся, мы здесь одни!
Маришка сняла шапку-невидимку и предстала перед Уморушкой такой, как есть: бледной и полузадохшейся от дыма.
– Что нам делать? – тихо спросила она, обнимая подругу. – Там – разбойники, здесь – дым… Неужто мы не спасемся?
– Еще как спасемся! – бодро сказала Уморушка и стала давать наставления. – Пока ни о чем не спрашивай, расскажу все потом. Сейчас ты одно сделай: потри эту лампу.
– Зачем? – удивилась Маришка.
– Потри и увидишь сама.
Сказав это, Уморушка вдруг побледнела, истончилась, превратилась в прозрачный синеватый дымок и втекла тонкой струйкой в волшебный сосуд. Маришка, не медля ни секунды, схватила лампу и стала с ожесточением тереть ее ладошкой.
И снова из медной посудины выплыл в уже задымленную пещеру небольшой клубок дыма, и из него возникла чумазая Уморушка.
