– Ацтеки называли так город Мехико,- пояснила она.-Ты не будешь там скучать. Говорят, креолки прелестны.
– Но они наверняка требуют долларов,- деланно пошутил я.- Придется любоваться только издали.
– Меня всегда увлекала религия ацтеков,- сказала Зося, как бы размышляя вслух.- Они были одержимы мыслью о тленности всего земного, о смерти. Ради того, чтобы мир существовал, а солнце светило, они вырывали живое человеческое сердце и приносили его в жертву богу. Женщинам перед тем, как вырвать у них сердце, из гуманности отрубали голову.
Я искоса взглянул на нее – она улыбалась. Мне не хотелось поддерживать эту тему, в ней чувствовался какой-то туманный намек. Принесение в жертву женщин из страха перед смертью? Я всегда подозревал, что в высказываниях Зоей таится какая-то задняя мысль, и потому предпочитал говорить с нею о конкретных вещах.
– Ты едешь один? – спросила она. – Во главе делегации. А уж спутники… прямо скажем, не из самых приятных! – И долго ты там будешь? – Две недели.
Мы замолчали. Должно быть, она пыталась угадать, нет ли в составе делегации какой-нибудь красотки. Мы уже давно не говорили с Зосей начистоту, так как любая тема немедленно становилась опасной. Пытаясь обойти скользкие (хотя и существенные для нас) вопросы, мы оба постоянно балансировали на канате взаимовежливости, как двое малознакомых людей. Я лихорадочно подыскивал новую тему для разговора.
– А где Эва? – вспомнил я наконец.
– В кино.
– Что-то она слишком часто уходит из дому. Всетаки впереди выпускные экзамены.- Я покачал головой.- Надо будет мне с ней поговорить.
– Конечно. Было бы неплохо,- согласилась Зося.
– Если она не сдаст экзаменов в университет, то целый год будет сидеть на нашей шее. У этой девчонки ветер в голове.
– Не знаю только, чье это наследство,- беззлобно сказала Зося.
Говорить становилось все труднее. Как назло, старая «Варшава» скрипела, кряхтела и тащилась, точно заезженная насмерть кляча. Это вынужденное пребывание наедине друг с другом становилось невыносимым, и мы замолчали. На повороте Зося наклонилась ко мне, и я ужаснулся, подумав, что сейчас она повторит попытку, совершенную два года назад: обнимет меня без видимой причины, прижмется и начнет целовать, пытаясь воскресить то, что давно умерло. Но тревога оказалась ложной: такси выровнялось, и Зося снова уселась, как прежде.
Наконец мы доехали до места, и я выскочил из темницы на волю.
На именины супруги профессора Забельского прибыло около двадцати человек. Гости расположились в двух комнатах. В одной из них возле самого окна был накрыт стол а-ля фуршет. Он ломился от закусок, на него были выброшены широким жестом всевозможные салаты, копчености и колбасы. Привлекал внимание копченый угорь – гордость именинного стола и главный выигрыш в торгово-гастрономической лотерее. Вокруг, сидя на диване или на стульях, попивали и закусывали в неудобных позах человек десять.
