– Ага, моя-то убегла куда-то за вашей бабкой вослед! – поддакнул Васята. – А что мужние носки в корыте киснут нестираные – ей и дела нет!
– А ну, Василий, геть сюда! Щас мы бабенок наших шустрых к ногтю возьмем, как вошек прыгучих! – Петро Данилыч продемонстрировал слегка оробевшему подкаблучнику Васяте желтый от табака ноготь и едва ли не силой выволок соседа из-за забора.
Громогласно обсуждая безобразное поведение своих прекрасных половинок, мужики отшагали по извилистой улице с полсотни метров и вышли к красивому дому банкира Суржикова.
– Та-ак! А это шо еще за явление? – нахмурился дед Петро, не по возрасту зорким оком разглядев в пламенеющих астрах скорчившегося охранника Степана. – Никак, еще одного мужика на колени поставили?!
– Вот бабы, бисово племя, что творят! – всплеснул подрагивающими руками Васята, обрадовавшись пополнению в рядах жертв женского шовинизма. – Эй, парень! Ты чего там скрючился?
– Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! – надтреснутым голосом изрек Петро Данилыч.
– Это кто сказал? – критически хмыкнул охранник Степа, продолжая шарить в цветочных зарослях в поисках хозяйской пластиковой карты.
Позу он не изменил, только вытянул и скривил шею, чтобы лучше видеть собеседников.
– Ну, чисто гиена! – поежился Васята, опасливо поглядев на лопоухого, кривошеего и курносого охранника в одежде пятнистого маскировочного окраса. И, чтобы не сердить «гиену», быстренько ответил на вопрос, ткнув пальцем в дряблый живот Данилыча: – Это он сказал!
– Это сказала испанская коммунистка Долорес Ибаррури! – покачал головой начитанный дед Петро.
И тут же нахмурился, с запозданием сообразив, что испанская коммунистка Долорес Ибаррури – женщина. Цитировать в такой ситуации бабу было сущим издевательством!
– Так! – почесав в пегом затылке, значительно сказал дед. – Вставай, парень, с карачек! Не позорь казачье племя!
– Да вы чего, мужики? – Степа привстал над астрами. – Если я карточку не сыщу, мне голову оторвут! Слышите, как хозяйка беснуется?
Объяснение было непонятным, но из дома как раз донесся истошный визг взбешенной Карины, и Васята Кривуля откровенно струхнул.
– Во орет! А я-то думал, это мне с жинкой не повезло! – излишне громко воскликнул он.
– Что ты сказал, сморчок занюханный?! – возопила Васина супруга Зойка, выворачивая к дому Суржиковых во главе бабьего отряда. – Это тебе с женой не повезло, глист корявый? И это ты говоришь мне после двадцати лет семейной жизни?!
