– Какой ребенок? – Белобрысая нахалка удивленно приоткрыла рот.
– Вот этот! – ответил Колян, приветливо улыбнувшись сынишке, резво прибежавшему на родительский зов.
– Одну секундочку! – деловито сказала блондинка, с трудом засовывая руку в кармашек тесных штанишек.
Она вытянула оттуда бумажку и прочитала:
– Это улица Озерная, десять, квартира восемь?
– Девушка, вы ошиблись адресом! – обрадовался Колян.
Он подхватил на руки Масяню и громко, отчетливо и очень, очень ласково сказал мне, словно я была глухой, тупой и припадочной:
– Кыся, девушка ошиблась адресом!
Я облегченно вздохнула. Меня уже отпустило, и я поняла, что именно ввело в заблуждение безмозглую девицу-анимэ:
– Дорогуша, вы приняли цокольный этаж за первый и промахнулись! Восьмая квартира наверху, над нами!
– Серьезно? Ну, тогда я дико извиняюсь! – без тени раскаяния в голосе сказала блондинка, протискиваясь в открытую дверь мимо коленок моего высокорослого супруга.
Мы с Коляном переглянулись. Рукой, свободной от малыша, муж размашисто перекрестился и захлопнул дверь.
– Фу-у-у! – сказал он. – Я почти испугался! Когда ты посмотрела на меня, как Ленин на буржуазию, я уж думал – никогда не смогу убедить тебя, что не знаю эту особу и знать не хочу!
– Хочу конфету! – сообщил Масяня, вычленивший из эмоциональной папиной речи один-единственный глагол.
– Кыся, ты же у меня лучше всех! – с преувеличенным чувством говорил Колян. – Я никогда не променяю тебя на такую финтифлюшку! Даже на сто таких финтифлюшек!
– Хочу сто конфет! – заявил Масяня, подхватив в пару глаголу подходящее числительное.
– Кыся, что же ты молчишь? – забеспокоился заботливый супруг. – Ты расстроилась?
– Что? – я наконец услышала, что со мной разговаривают. – Нет, я не расстроилась. Я задумалась.
– О чем?
– О том, что прямо над нами, в восьмой квартире, живет Набалдашкин! То есть жил! И, стало быть, это именно он – ее милый! – Я ланью прыгнула вперед. – Живо открой дверь!
Колян повиновался, я босиком выскочила на лестничную площадку и, даже не замечая, что голый цементный пол леденит ноги, устремила взгляд в потолок. Точнее, в бетонное перекрытие между этажами.
Подкованные каблуки завершили подъем по лестнице и решительно процокали у меня над головой.
– Тук-тук! – смелая девица по-хозяйски постучала в стальную дверь восьмой квартиры.
Похоже, дверь по-прежнему не была заперта, потому что характерного лязга открываемого замка я не услышала, только легкий скрип дверных петель, а потом – не в меру радостный возглас девицы:
