Когда не везет, так уж во всем. В больнице Гошкины ссадины густо смазали йодом, однако сказали, что рентген не работает и больного надо везти в Феодосию, только не известно на чем, потому что дежурная машина не то сломалась, не то куда-то уехала. На наше счастье, подвернулся какой-то частник на "Волге", ехавший на Золотой пляж. Он мигом домчал нас в город, и мы сдали Гошку в больницу. Но на следующее утро его выписали, потому что кость оказалась цела, а с растяжением в больницу не кладут. Мы с Таней быстро организовали такси и с помпой привезли страдальца домой,
Было восьмое сентября. Прошло больше суток с момента странного происшествия с "Анной-Марией", о котором мы тогда еще ничего не знали. К вечеру погода испортилась. Подул сильный ветер, набежали тучи, затем заморосил дождь. Мы сидели за столом вокруг по1рщего самовара и обсуждали Гошкино невезение, не подозревая, что главные неприятности впереди.
Мария Ивановна умела великолепно заваривать чай. Сегодня напиток ей особенно удался, и мы не скупились на комплименты. Согретая чаем и нашими искренними похвалами, она оттаяла окончательно.
- По-моему, только человек, совершенно равнодушный к красоте жизни, может не любить наши места, - говорила она, и я с удивлением заметил, что ее блеклые глаза засветились подлинным чувством. - Здешняя природа могуча и величественна. Она - как свет радости, проникающий в самую душу. Бесконечность моря и гордая суровость гор - это удивительное слияние двух противоположных начал, слияние неповторимое и поэтому особенно волнующее...
Она задумалась и несколько мгновений молчала, уйдя мыслями далеко-далеко.
- И люди здесь бывали тоже неповторимые, - почти прошептала она, и мы опустили глаза, словно увидев ненароком что-то, не предназначенное для посторонних взглядов. - Большие люди...
Голос ее дрогнул.
- Вот вы, молодые физики, изобретатели, вы живете ясно. Для вас все в жизни просто. Но ведь это не так! - сказала она с болью, и мы с удивлением взглянули на нее. На мгновение нам показалось, что перед нами совсем незнакомая женщина. Я видел, что и Гошка поражен неожиданным превращением. Глаза ее горели. Не глядя на нас, она стала читать стихи:
Ввысь, в червленный
Солнца диск
Миллионы
Алых брызг!
Гребней взвивы,
Струй отливы,
Коней гривы,
Пены взвизг!
Ее голос звучал с мрачной торжественностью, настолько диссонировавшей с брызжущей радостью стиха, что у меня мороз пробежал по коже.
