После этого положение вышло из-под контроля, и за несколько недель партия оказалась на краю катастрофы. С января до марта 1930 года количество коллективизированных крестьянских дворов увеличилось с 4 до 14 миллионов. Более половины всех крестьянских хозяйств было коллективизировано за 5 месяцев. Против коллективизации крестьяне бросились в борьбу, вооруженные чем попало. Их «обычным средством… были обрез, колун, кинжал, финка».
[63] В то же время крестьяне предпочитали скорее резать скот, чем отдавать его в руки государства.
Калинин, Орджоникидзе и другие члены Политбюро выезжали в провинцию и по-видимому привозили правдивые отчеты о катастрофическом положении. Есть несколько сообщений о том, что Ворошилов в 1930 году возражал против стремительной коллективизации.[64] Но говорили,[65] что Сталин не потрудился получить утверждение Политбюро для своей программной статьи «Головокружение от успехов» в «Правде» от 2 марта 1930 года. Статья объявляла причиной всех бед эксцессы, творимые местными партийными работниками. По многим сообщениям, это было ударом для местных энтузиастов. 14 марта последовало осуждение «извращений» партийной линии по отношению к крестьянству — применение насильственных методов, говорилось в заявлении ЦК, было проявлением левого уклона, который мог только усилить правоуклонистские элементы в партии. Нашелся и козел отпущения — Бауман, сменивший Угланова на посту первого секретаря московского обкома партии.
Баумана обвинили в левацком загибе, сняли с поста и послали на низовую работу в Среднюю Азию.[66]
Поражение было признано. Крестьяне разбегались из колхозов. Сталинская политика провалилась.
В любой другой политической системе это было бы самым подходящим моментом для выступления оппозиции. Было ведь ясно, что оппозиция права. И действительно, поддержка правых руководителей самопроизвольно началась в партийных организациях по всей стране. Среди народа в целом правые были, конечно, все еще сильнее других. Но Бухарин, Томский и Рыков не возглавили этот порыв, не воспользовались потенциальной поддержкой. Наоборот, они опубликовали заявление, что выступать «против партии», особенно при поддержке крестьянства, было немыслимо. Так поражение сталинской политики сопровождалось политической победой. Томского вывели из Политбюро в июле 1930 года, а Рыкова в декабре. С этого момента состав Политбюро стал чисто сталинским.
Лидеры правых считали сталинское руководство катастрофой и надеялись на его падение, однако своим ближайшим соратникам они советовали терпеливо ждать смены настроения в партии. Бухарин склонялся к тому, чтобы организовать всеобщую поддержку идеи изменений без какой бы то ни было прямой организационной борьбы в настоящее время. Более молодым оппозиционерам он, как говорят, советовал полагаться на массы, которые рано или поздно осознают фатальные последствия сталинской линии.
