– Но, Мэнни, Теодора действительно видела…
– Именно то, что она ожидала увидеть! Чего она до смерти боялась увидеть! Что она была совершенно уверена, что увидит в этих обстоятельствах. Я бы действительно удивился, если бы она этого не увидела. Вы же вдвоем и она сама подготовили ее к тому, что она увидит.
Я попытался вмешаться, но Мэнни насмешливо улыбнулся мне:
– Ты же ничего не видел, Майлз. Разве что свернутый коврик в подвале у Бекки. Или кучу выстиранного белья: что угодно подходило. Ты к тому времени был настолько напряжен, настолько перевозбужден этим бегом по улицам, Майлз, что, как ты сам говоришь, был уверен, что найдешь – и, конечно же, нашел. Иначе и быть не могло. – Он поднял руку, не давая мне говорить. – О да, ты его видел. В мельчайших деталях. Точно так, как ты описал. Ты видел его так живо и реально, как сейчас видишь меня. Но только в своем воображении. – Мэнни улыбнулся. – Черт побери, ты же врач, Майлз, ты же знаешь динамику этого процесса.
Он был прав. Еще на подготовительном курсе я однажды сидел в аудитории и слушал спокойную лекцию преподавателя психологии; теперь здесь, на обочине дороги под теплым утренним солнцем, я вспомним, как вдруг отворилась дверь, и в аудиторию ворвались двое дерущихся мужчин. Один, словно безумный, выхватил из кармана банан, направил его на другого и завопил: «Ба-бах!» Другой схватился за бок, вытащил из кармана американский флажок, бешено замахал им перед носом противника, после чего оба выбежали из помещения.
Преподаватель сказал:
– Это управляемый опыт. Пусть каждый из вас возьмет бумагу и карандаш, полностью запишет все, что он сейчас увидел, и положит отчет мне на стол.
На следующий день он зачитал вслух наши отчеты. Нас было больше двадцати, и ни одно описание не походило на другое. Некоторые студенты видели трех человек, а то и четырех, а одна девушка даже пятерых. Одни видели белых людей, другие негров или азиатов, а то и женщин. Один студент подробно описал, как мужчину ударили кинжалом, как брызнула кровь, как раненый приложил к боку платок и тот мгновенно покраснел; он не поверил своим глазам, не обнаружив на полу ни единой капли крови. И так далее, и тому подобное. Ни в одном отчете не упоминались ни американский флажок, ни банан; эти вещи не вязались с внезапной жестокой сценой, которая промелькнула перед нашим сознанием; поэтому наше воображение исключило их, просто вычеркнуло и заменило более подходящими вещами – пистолетами, ножами, окровавленными тряпками и другим. Каждый из нас был абсолютно уверен, что видел их. Мы действительно их видели, но только в воображении, в поисках какого-то объяснения.
