— Привет, — сказал он. — Заходите…
Молодой человек отступил вглубь, Рюб вошел следом. Спецовка была фирменная, на спине ее красовалась надпись полукругом: «Братья Бийки, перевозчики». Чуть осмотревшись, Рюб притворил за собой дверь. Он определенно узнал эту комнатку с обшарпанным дубовым столом, за который молодой человек и уселся, — надпись над кармашком утверждала, что этого парня зовут Дейв. Узнал Рюб и простой деревянный стул подле стола, который Дейв предложил посетителю. Узнал фотографии на стенах, где были запечатлены шоферы и грузчики возле своих грузовиков, — фотографии были снабжены подписью «Наша команда». Иные из грузовиков казались прямо допотопными — кабины без крыш и без ветровых стекол, огромные рулевые колеса торчат вертикально вверх. Даты съемок, выписанные белым, — самые разные: 1935, 1938, 1912, 1919…
— Чем могу вам помочь?
Не садясь, но ухватившись за спинку стула, Рюб проговорил:
— Вы меня не знаете? Не узнаете?
— Извините, не припомню, — последовал вежливый ответ.
— А ведь я бывал здесь раньше, уверен, что бывал. — Дейв по-прежнему отрицательно качал головой, и пришлось срочно что-то выдумывать. — Мм… У меня небольшой бизнес, и мне надо бы отдать кое-какое барахло на хранение. Могу я осмотреть помещения?
— Безусловно.
Дейв поднялся, подошел к внутренней серой двери, обшитой металлом, отворил и придержал ее, пропуская Рюба вперед. Они очутились в коротком коридорчике с бетонным полом, под резким светом одной-единственной мощной лампы. Дейв нажал на кнопку лифта, сверху донесся лязг, затем ровный гул спускающейся кабины, а Рюб изо всех сил пытался казаться бесстрастным — но до чего же все здесь было знакомо, вплоть до царапин на зеленой эмалированной дверце! И тем не менее — чего ему ждать, что он увидит?
Они поднялись на самый верхний этаж; едва лифт остановился, Рюб рванулся наружу и тут же встал как вкопанный — Дейв едва уклонился от столкновения. Перед ними открылся проход шириной с небольшую улицу, такой длинный, что казалось, стены вдали смыкаются. Потолочные лампы под сетками светили скупо, но было видно, что деревянные половицы исцарапаны колесами грузовых тележек. По бокам проход замыкали бессчетные ряды клеток — проволочные, на деревянных рамах, пронумерованные, как дома на улице, и каждая с висячим замком. Рюб опять, опустив плечи, рванулся вперед, как разъяренный бык, и завертел головой по сторонам: в ближайшей клетке — домашняя мебель, стулья вверх ножками на столах; следующая клетка завалена кипами картин, каждая кипа высотой по грудь, дальше опять мебель… Не в состоянии дольше бороться со вскипающей яростью, он выкрикнул:
