Книга оказалась большая, тяжелая. Она была обернута в газету «Комсомольская правда», и Инна не стала разворачивать, чтобы взглянуть на обложку, а сразу открыла книгу — наугад, где-то посредине. Шрифт показался ей непривычным, но она начала читать и уже не обращала внимания на то, как выглядятбуквы.
Маш и Зера мечтали пожениться. Они встречались уже два года. Ну, почти два. В день именин наследника будет ровно два, а до празднества именин всего неделя.
Они шли по Хрустальной улице, держась за руки, и обсуждали, как скажут о своих планах родителям и что будут делать потом, чтобы пробиться сквозь запрет. На фиолетовом небе горячо пылало оранжевое маленькое солнце. В тени было холодно, на солнце жарко, в витринах лавок дрессированные обезьянки жонглировали стеклянными шариками. Маш купил Зере нитку дешевых бус — мятых горошин с пузырьками воздуха внутри, но зато насыщенно синего, королевского цвета.
Клан Маша испокон веку поставлял камни для строительства Королевских Башен.
Клан Зеры поставлял архитекторов.
Неравные браки не поощрялись.
— Я не пойду за другого, — сказала Зера, и фамильные густые брови сошлись у нее на переносице ласточкиными крыльями. — Я скажу: если они не отдадут меня тебе, я останусь одна. Может быть, даже уйду в девы Лотоса… но это вряд ли. Все-таки дедушка Дун разумный человек, хоть он и патриарх. Он не станет сажать меня в яму…
— Но может отправить в Бераг, — вздохнул Маш. — В Академию. Ты ведь хочешь стать архитектором?
— Да, — кивнула Зера и нахмурилась еще больше. — Но я не хочу жить без тебя. Если дед отправит меня учиться… Клянусь, я не забуду тебя! А ты… ты будешь ждать?
Маш резко остановился, схватил девушку за локти, развернул к себе.
— Я буду ждать тебя, пока стоят Башни! — горячо сказал он. — Я буду ждать тебя всегда, душа моей души, но пусть, пусть нам это не понадобится!
Обезьянка в витрине захихикала, сунула стеклянные шарики за обе щеки и захлопала в ладоши. Открылась дверь лавки, выпуская покупательницу.
— Зера? — нахмурилась женщина. — Что ты здесь…
Ключ повернулся в замке — раз, другой. И в обратную сторону.
Инна взлетела на табуретку, не помня себя, и успела вернуть книгу на место.
— А, ты дома; — ворчливо сказала бабушка. — Вот почему не заперто… Неси-ка авоську на кухню, только осторожно! Банку не разбей со сметаной…
Когда через несколько дней Инне удалось без свидетелей добраться до шкафа, книги там уже не было. Она долго шарила ладошкой в пыли и паутине, очень огорчилась, но, разумеется, ничего не спросила у взрослых. Дети до определенного возраста уверены в непроходимой тупости старших — бесполезно объясняться с родителями, ничего не поймут, да еще и накажут. А потом приходит возраст, когда детям не до родителей. И лишь много позже взрослые дети задают незаданные по малолетству вопросы, если ответ не сделался им очевиден… и если вопрос не забыт.
