— Так, — произнес Никодим Петрович. — А документ есть? Аггел оглянулся и, не увидев Фомы Кузьмича, начал интимным завлекательным голосом:
— У одного мытаря в поселке городского типа было стадо послушных овец и одна заблудшая. И вот однажды… — Аггел оглянулся и посмотрел на дверь. — …И вот однажды, не досчитавшись ее в стаде, мытарь возроптал, взял посох, оставил стадо свое и пошел на поиски. И сколь велика была радость его, когда отыскал он заблудшую овцу среди козлищ алчущих. И возблагодарил он Господа за милость сию.
Аггел замолчал и проникновенно посмотрел в заплывшие глаза сержанта.
— Так, — произнес Никодим Петрович и понюхал эклер с марципаном. — Стало быть, документа у тебя нет.
— Я вижу, что ты скверно понял меня, добрый человек. И причиной этого является похмельный синдром и иные заботы. Болит голова?
Никодим Петрович дернулся, случайно откусил эклер, брезгливо выплюнул его, растоптал и злобно взглянул на старуху.
— Голова? Чья голова? Моя голова? — Он шевельнул головой и почувствовал, как тяжелые булыжники переместились в ней и ткнулись в виски.
— Болит? — участливо спросил аггел.
— Побаливает, — сознался сержант.
Аггел возложил длань на пылающий лоб Никодима Петровича.
— А теперь?
Сержант тряхнул головой, еще раз тряхнул и удивленно ухмыльнулся.
— Прошла! Ловко! Ведь надо же! В один момент без всякого рассола. Так и запишем: терапевт. Но документик какой-никакой все же нужен. Паспорт или, скажем, книжка; трудовая из поликлиники.
— Трудовая книжка? — Аггел поправил торбу, одернул тельник, таинственно улыбнулся и начал: — Дошло до меня, что однажды в поселке городского типа случился пожар, и все мытари начали спасать золото, жен, скот и иное имущество. Но один из них пал ниц и взмолился Господу. И Всевышний ниспослал на поселок дождь и погасил пожар.
Никодим Петрович осторожно встряхнул головой, глубоко втянул в себя горячий, как в парилке, воздух, выдохнул облако перегара и занюхал его огрызком эклера.
— Ладно, терапевт. Ступай отсюда. Иди куда знаешь. Свободен.
— Стой! — вдруг сказала старуха. — А про какие иные заботы ты сейчас помянул, мил-человек?
Аггел светло улыбнулся. — Да это я так, к слову. Добрый человек осмысливал всуе, как ему половчее имущество присвоить, за которое подать властям не уплачена. — Аггел небрежно махнул рукой и повернулся к двери. — Дело житейское.
— Стоять! — тихо приказал сержант и выхватил ствол. — У тебя тут погреб есть? — спросил он старуху Извергиль.
