— Только дернись, — предупредил Дельмар шепотом, едва не касаясь губами щеки Двенадцатого. — Мигом к праотцам отправлю… — тут взгляд эльфа натолкнулся на нарукавную эмблему. — Какого..? — вопросил он озадаченно. — Серебряная Пантера? Что ж вы, суки, своих мочите?!
Нотаэло сжал зубы. Еще чуть-чуть… боль отступает…
— Ты нам не свой, — неожиданно сказал Двенадцатый — неожиданно в первую очередь для самого себя. Никогда никому лишнего слова… И вот на тебе! В такой момент.
Зрачки Дельмара расширились. Узнал, понял Нотаэло. Что ж… пора!
— Рисо…
Дельмар замер, глядя на свою правую руку со стрелой. Та замерла в опасной близости от горла Нотаэло…
Не считай зверя мертвым, пока его голова не окажется над твоим камином…
Жертва, схваченная мертвым хватом, обездвиживается на срок от тридцати секунд до нескольких часов — в зависимости от умения мага и силы, вложенной в заклятие. Если же Мертвый Хват закрутить в узел, чтобы заклятие поддерживало само себя — сутки-двое проваляется реципиент, не шевеля ни единым мускулом. Если не задохнется, конечно… Чтобы схваченный мог дышать, заклятие нужно накладывать умело, с хитрыми вывертами пальцев — поверх одного-двухминутного глухого Хвата. Пальцевать, как выражаются Отцы…
Закончив с Третьим, Нотаэло быстро напальцевал себе «Забыть Боль» на ноги — и только после этого смог подняться… Ощущения как во сне, подумал Рисовальщик, ниже пояса не чувствуешь себя совершенно — как отрубили. Мать Темного, заклятие-то с подвохом! Ходить неудобно. А нормальное лечение требует времени, да и силы еще понадобятся…
Он нашел в траве нож. Весь перепачкавшись соком, вернулся к пленнику, посмотрел в глаза. Ярость, холодная, оглушительная ярость, презрение и страх взглянули на эльфа в ответ…
— У нас хорошая память, Дельмар, — сказал Нотаэло. Рисовальщик понимал, что желание выговориться — очень нездоровое желание, особенно в его положении. Болтливый нелегал — мертвый нелегал. Но ничего не мог с собой поделать. Напряжение последних месяцев сказывалось. Постоянная ложь, жизнь в страхе, бег по острию — Нотаэло собирался поступить глупо… И — поступил.
Его право.
— Да, ты… все верно понимаешь, Дельмар… У нас… у людей, хорошая память, — заговорил Рисовальщик. Голос срывался, тело била дрожь — впервые за долгие годы Нотаэло Сотиэль, Натаниэль Кавизел, разведчик-профессионал, пытался быть откровенным. И — не умел. Учился на ходу, сплевывая полу-правдой, полу-ложью, с кровью отдирая от лица приросшую маску… Нотаэло, Натаниэль, Нат… Нат Кавизел, сын Майкла, внук Рудольфа, правнук Кейна… Человек.
