— Не шевелись. — Лана шла ко мне, освещенная матовым серебром лунного света. Я невольно вздрогнул — её каблучки всё так же не проваливались, она словно плыла над вязкой, жадной пастью свалки, и та ничего не могла с ней поделать. — Дай руку.
Я протянул правую ладонь. Лана встала рядом и молча положила её себе на сердце, под левую грудь. Сквозь тонкую ткань блузки я ощущал пылающий огонь её тела. Она ничего не говорила, не произносила никаких заклинаний, но, когда острые иглы в моих ногах стали совершенно невыносимыми, я встретился с ней взглядом и понял, что она разделяет мою боль. А может быть, и берёт большую половину, ведь женщины куда терпеливее нас, мужчин…
Я не мог кричать. Не было голоса. Сил не хватало даже на то, чтобы физически разомкнуть губы. Если бы не контакт наших тел, то, возможно, я бы не смог и дышать. Потом боль неожиданно стихла. Русые волосы Ланы заискрились голубоватым сиянием. Я почувствовал, как хлетцущая первобытная, неуправляемая энергия поднимается по моим коленям, скользит по спине и течёт через мою руку, ревущей волной устремляясь в её сердце! Она глубоко вдохнула всей грудью и выкрикнула в небо:
— Астарда! Я не боюсь тебя-а-а…
Казалось, её крик был услышан звёздами. Их свет на миг потускнел, а потом без предупреждения взорвался безумным алмазным сиянием! Я вдруг понял, что могу дышать и моя ладонь свободна. Лана медленно оседала на моих глазах, пока не упала навзничь…
Её лицо было белее света луны. Я не помню, какими нечеловеческими силами выбрался оттуда. Как вынес свою любимую на руках, воя, словно волк, и матерясь последними словами. Как вызвал по сотовому ночное такси и согласился уплатить сумасшеддшую сумму. Как царапал землю и плакал, словно злой ребёнок, справедливо наказанный родителями. Я гладил её по лицу, уговаривал очнуться, бил но щекам, пытался делать искусственное дыхание и массаж сердца, всё зря…
Она недвижимо лежала у меня на коленях. Я так и внёс сё на заднее сиденье машины, коротко бросив водителю:
— Спит, не буди…
Он пожал плечами. Лишь только переехав через мост, соединяющий правый и левый берег Волги, я почувствовал, что к ней возвращается жизнь. Лана проснулась, когда мы остановились у подъезда её дома. Её глаза играли незнакомыми доселе искрами…
— Мне надо побыть одной. Мы встретимся завтра, обещаю.
— Всё кончилось? — Да.
— Всё будет хорошо?
— Всё будет иначе. Возвращайся, машина ждёт. До завтра, милый…
Я вернулся домой, наверное, часам к четырём утра. Упал на диван, не раздеваясь, и почти сразу же провалился в сон, короткий, крепкий, целительный, без видений. Встал абсолютно выспавшийся, бодрый и полный сил. Голова ясная, и в памяти ярко запёчатлён каждый миг вчерашней ночи.
