— Нормально. Обошлось без стрельбы, я успел в Метохию ровно за неделю до отделения Косова.
— Ну слава богу. Будет вечерок, звони, пообщаемся на эту тему. За кофе заплатишь?
— Разумеется.
Он пожал мне руку и ушёл быстро, не оборачиваясь, словно ему было абсолютно всё равно, что и как будет со мной дальше. Он всегда был такой, ещё со времён нашей совместной службы на границе. И ещё с тех времён я точно знал, что он так же молча прикроет мою спину, не дожидаясь просьбы и не ожидая благодарности. Хотя бы только поэтому и я не имел никакого права подставлять его, даже на уровне диалога.
Уже дома списался с Ланой, но назначить встречу не получилось.
«Как сама?»
«Хорошо! Пью кровь, вкусно! Возрождаюсь к жизни. Как ты?» «Нормально. Увидимся?» «Может, завтра, после работы». «Ок».
Вот и всё. С того памятного дня, когда я поил её собственной кровью, полоснув ладонь ножом, прошло очень много времени. Она всё так же пила кровь, в среднем раз в месяц, при стрессах чаще. Это не вампиризм, нечто иное, связанное с гормональными изменениями в организме после её инициации как ведьмы. И были случаи задержек поставок, сбоев, просрочек, но она никогда не просила меня повторить это снова. Я предлагал. Были случаи, когда видел, что ей это надо, что её бьёт изнутри и ей плохо, но Лана жёстко и холодно пресекала мою благотворительность:
— Мы уже обсуждали это. Ещё раз почувствую твою кровь на языке — и
ты не жилец. Меня же потом ничто не остановит…
Она умела выкарабкиваться сама. Мои стремления помочь и поддержать редко принимались. Казалось, ей трудно поверить, что хоть что-то в этом мире может быть дано тебе даром. Она привыкла платить сразу и ненавидела брать в долг. Любой подарок, любая услуга, вплоть до подачи руки в транспорте или пропуска в живой очереди, могли быть истолкованы ею как первый шаг к ограничению её свободы. Свободы собственного выбора Добра и Зла. С последующим неким обязательством расплатиться той же монетой, иначе космическая гармония Великого Абсолюта взыщет с неё этот долг иначе.
Я приучал её к доверию, медленно-медленно, постоянно срываясь и начиная сначала, шаг за шагом, словно дикую, неприступную лань, заблудившуюся в горах многоэтажных глыб наших микрорайонов. Даже её имя было созвучно этому образу: Лана — лань…
Я думал, это случайность. Пока однажды не увидел старый герб Донского казачьего войска — олень, пронзённый стрелой. На некоторых рисунках вместо оленя была изображена лань. Оленю стрела вонзалась в спину или грудь, а лани — в круглый живот. Так, словно хотели убить не только её, но и возможного детёныша.
