— Зачем это?
— Не задавай глупых вопросов. — Шустрик снова приблизился к открытой дверце. — Там все еще тепло. Мертвые, но не холодные… Горячие кости, горячие кости! Я суну туда голову. — Он снова встал на задние лапы, заглянул в квадратную пасть железной пещеры и вдруг взволнованно взвизгнул. — Свежий воздух! Овцы, дождь! Чуешь? Я точно тебе говорю!
Замурованная в кирпичную кладку, сквозь стену проходила покатая железная труба, точнее воронка, которая вела прямо в небольшую топку — снаружи, как это делается в оранжереях. В этой топке сжигали не только мусор, вроде использованных бинтов, грязной соломы и прочей подстилки из клеток, но также и трупы морских свинок и других животных, которые были достаточно малы, и от них можно было избавиться таким образом. Во второй половине дня здесь бушевало пламя, пожравшее бренные останки примерно двадцати морских свинок, которые уже не могли принести какую бы то ни было пользу Центру, а также нескольких котят и мангусты. Мальчишке Тому, подручному Тайсона, было велено прийти сюда в пять часов и вычистить топку, однако он, зная, что Тайсон сегодня торопится закончить дела поскорее и едва ли заглянет сюда проверить, как он управился, ограничился тем, что наскоро поворошил золу и не прогоревшие остатки соломы, костей и шерсти, а чистку топки решил отложить до понедельника. Тайсон забыл распорядиться, чтобы он обязательно закрывал дверцу топки и дверцу приемной воронки в блоке 12, а сам Том не из тех, кто по собственной инициативе станет проявлять похвальное рвение, — слишком уж мало в его голове оставалось свободного места: все было занято заботами о судьбе манчестерского футбольного клуба, мечтаниями о товарах фирмы «Ямаха» и фантазиями, где главную роль играла певица Нана Мускури. После того, как Том ушел, пламя в топке еще некоторое время пылало, раздуваемое сильным сквозняком, и наполняло блок 12 легким дымком и запахом сгоревших морских свинок, который исходил из воронки, но затем пламя потухло, и топка постепенно остывала, пока вокруг сгущалась темнота и ветер пролагал себе дорогу сквозь шуршащую и потрескивающую золу.
— Свежий воздух, — повторил Шустрик. — Желтый запах… колючки… пчелы… только слабый… а еще где-то там мокрые рододендроны… рододендроны, Раф!
— Чего?
— Дрок, желтый дрок! Мы можем упасть туда! Можем, можем!
Шустрик сидел с раскрытой пастью, обнажив свои коричневые у десен зубы, зубы переболевшей чумкой собаки. Подпрыгнув, он попытался зацепиться закрай воронки, работая головой и передними лапами, но, зависнув на краешке, все же сорвался и рухнул на цементный пол. Раф молча наблюдал за своим товарищем.
