«Это не разбойники, это наглые рабы посмели поднять руку на легата Кампанского легиона», — осенило Леонида, когда он падал на выложенную кирпичом дорогу.
Через мгновение все стихло. Леонид, опираясь на правую руку, хотел подняться, но в груди защемило сердце, сжатое словно клещами. Боль пронзила все тело. Дрожь, подобно электрическому разряду, пробежала от головы до пят. Левой рукой Леонид схватился за грудь, стараясь унять непереносимую боль. Он застонал от отчаяния и бессилия, оттого, что жалкие оборванцы так унизили его. Легат сжал губы и, пересиливая себя, еще раз попытался встать на ноги. Но опять боль в сердце удержала его на земле. Последнее, что он видел, это бегущих к нему слуг.
Он умер от разрыва сердца. То ли от обиды на судьбу, которая обошлась с ним несправедливо, то ли от ненависти ко всему живому, но так кончил жизнь легат Кампанского легиона Люций Петроний Леонид по прозвищу Аквилла.
Когда обоз из пятнадцати повозок прибыл к тому месту, где так бесславно кончил свою жизнь Леонид, то спрыгнувшие с экипажей люди, увидели на земле знатного господина, которого обступило несколько человек. Это были рабы, оставшиеся в живых, которые молча взирали на бездыханное тело хозяина.
Тут же лежала красивая девушка. Она слабо пошевелилась и застонала. Ее бережно подняли и положили в повозку. Вскоре обоз снова тронулся в путь.
Рок неумолимо влек молоденькую рабыню в Рим в Вечный город.
Марк Клодий Эллиан военный трибун[1] и префект[2] седьмой когорты Девятого Испанского легиона три дня назад приехал в Рим к матери в первый в своей жизни отпуск. Он был молод: префекту недавно исполнилось двадцать пять лет, но когда он шел по улицам Рима, то сильно отличался от своих ровесников. Разнился он и одеждой, не блиставшей изысканностью, и прической; солдату не подобает носить длинные волосы, а тем более завивать и напомаживать их. Руки Марка Клодия привыкли держать тяжелые меч и щит легионера, поэтому ногти на них коротко острижены и не покрыты тонким слоем серебристого или золотистого лака, как длинные ногти молодых патрициев. И лицо его тоже выделялось в толпе молодых римлян ровным загаром и строгими чертами. Друзья молодого человека за его спиной и без злого умысла посмеивались над Клодием. Старики и зрелые мужчины одобрительно отзывались о нем и с уважением протягивали руку защитнику отечества. Женщины и девушки с восторгом смотрели на молодого Эллиана. Им нравилось в молодом человеке редкое в природе сочетание чрезвычайно светлых волос, отливающихся золотом на солнце и не выгоревших с возрастом, и зеленых, как волны иллирийского моря глаз.
