– Тебе не скучно? – спросил я.
– Нет! – ответила она ровным голосом, и по нему я понял, что ей очень скучно.
– Скорее бы уже начался фильм!
– Да, скорее бы!
Опять повисла пауза, я долго думал, чего бы еще спросить, потом вдруг подумал, что уже все равно, и замолчал окончательно. Мы сидели, ровно и редко дыша, близко друг от друга, я украдкой вдыхал ее запах вместе с этим гадким запахом кресел и нестиранных штанов, вдыхал так, чтобы он навсегда остался потом со мной, чтобы после вспоминать, изредка извлекать из памяти.
Зал вдруг начал умолкать, я повернул голову туда, где должна была появиться картинка, снял очки и приготовился к испытанию. В уши ударила очень громкая музыка, оркестровая, но какая-то неприятная. Последний аккорд повис в воздухе и долго, бессмысленно тянулся. Потом затараторили чьи-то голоса, опять музыка, на этот раз – электронная, с очень громкими барабанами. Я вслушивался, пытаясь понять, что происходит; что-то громоподобно щелкало, свистело и гудело, как низко летящий самолет, потом раздался громкий, бухающий удар, все разом смолкло, и странный, неестественный голос медленно произнес: «Efes Pilsner!»
Потом была медленная, расслабленная музыка, потом снова быстрая и громкая, разные голоса произносили названия разных напитков и сигарет, потом были звуки вроде раскатов грома, крики: «Мы падаем!» – и мужской бесстрастный голос рассказывал что-то о необыкновенной авиакатастрофе в горах. Снова музыка, снова какие-то отдаленные крики; я чувствовал, что она беспокойно вертит головой, что она не смотрит на экран, и что ей тоже все это дико и совершенно неинтересно. Потом все замолкло снова, по залу прокатился шум и стих с первыми тактами неправдоподобно вдруг тихой музыки. Все люди в зале как один резко двинулись и замерли; воздух встал. Так я понял, что наконец началось что-то интересное.
Голоса, появившиеся вслед за музыкой, не кричали. Были слышны шаги, отрывистые фразы, работа каких-то механизмов. Разговаривали две женщины, потом – женщина и мужчина. Я понял, что женщина много работает, кажется, где-то на заводе, у нее есть подруга и мужчина, который все время хочет ее подвезти после работы до дома. Чтобы работать, женщине надо было, кажется, уметь читать, она читала плохо и очень волновалась, когда проходила экзамен, но тем не менее у нее все получилось. Потом снова были звуки фабрики, потом вдруг машины застучали в одном ритме, звук ударил со всех сторон, сзади, сбоку, спереди; множество людей запели по-английски какую-то странную песню, в такт машинам. Я представил себе Потсдамерплац, гудящие и звенящие огромные железки – краны, большие машины, двигающиеся по пустырям – это было здорово, настолько здорово, что я забыл мое досадное положение, мою неудачную попытку флирта; я сидел и радостно слушал. Потом началась чертовщина.
