— Здравствуй, здравствуй, гад ползучий! Что я слышу? Тебе какой-то запах не нравится?
— Что ты?! Что ты?! Я совсем не то имел в виду! — в притворном ужасе верещит Змей. — Только не бросай меня в терновый куст!
— Вот еще! Связываться с тобой, клоуном! Здорово, Стасер!
— Здрав будь, боярин!
Стасер звонко хлопает по протянутой пятерне, по крепости и сухой жесткости действительно чем-то неуловимо напоминающей конское копыто. Коня здесь любят. За легкий веселый нрав, спокойную доброжелательную силу, честность и особую мужскую доброту ничего общего не имеющую с сентиментальным слюнтяйством.
— Слышь, Стасер, там какая-то муть творится. Сейчас по рации на нас выходили из Центрального, что-то они непонятное планируют. Вроде какую-то колонну будем сопровождать. Короче тебя Хайгитлер срочно к себе требует.
— Да ладно хохмить-то! Какую на хрен колонну, это же не наш профиль?!
— Да не знаю я толком! Давай короче, поднимайся и мухой к Рунге, он все расскажет.
— Блин, вот не вовремя ты появился, Коняра! Только я слегка покемарить надумал после обеда… — бурчит Стасер, нехотя приподнимаясь с койки и вслепую нашаривая стоящие где-то под ней ботинки.
— Нет, вы только гляньте на него! — негодующе всплескивает руками, будто рассерженная базарная торговка, Конь. — Он еще и недоволен! А то, что я не жалея ног несся по жаре к нему с радостной вестью о предстоящем походе он уже не помнит! То есть мне за заботу да ласку даже спасибо ждать не приходится!
— Ох, исполать тебе, барин! — изображает неудачную пародию на поясной поклон Стасер. — Благодарность тебе моя вечная! Да чтобы ты был всегда здоров! Подков тебе золотых! Бант с цветами тебе в гриву! Уздечку с брюликами на шею!
Конь разражается радостным ржанием, чем доводит и так заливающегося смехом на своей койке Змея буквально до судорожных колик.
* * *
Рунге встретил Стасера привычно сухо. Прямой как палка немец восседал за узким конторским столом обдуваемый струей прохладного воздуха выдуваемого напряженно пыхтящим кондиционером. Блеснули стекла элегантных профессорских очков, их наличие само по себе было довольно неприятным признаком. Обычно Рунге весьма щепетильно относился к производимому им на окружающих впечатлению и любая деталь, могущая хоть как-то подпортить имидж крутого вояки, безжалостно удалялась. Потому, несмотря на всем известную близорукость очки капитан кроликов позволял себе лишь в крайне важных случаях, видимо сейчас такой случай как раз и был. На столе перед немцем была разложена желто-коричневая карта окружающей пустыни, редкие зеленоватые вкрапления чахлых оазисов лишь слегка разбавляли общий мертвенно-песчаный фон. Рунге водил по карте допотопным курвиметром тщательно вымеряя длину лишь ему одному понятной кривой линии, справа. На самом краю стола замер высокий тонкостенный стакан, наполненный коричневатой жидкостью. Традиционный чай со льдом. Ни кофе, ни колы Рунге не признавал в принципе. Судя по тому, что жидкости в стакане оставалось еще больше половины, а кубики льда давным-давно растворились, напиток был полностью забыт и не оказался до сих пор нечаянно пролитым на пол или карту лишь благодаря довольно обширным размерам стола.
