Все застыли на месте, когда он вышел, и даже Штробель опешил на миг: Граберт был очень похож на Гитлера, каким его рисуют на советских плакатах-карикатурах, — те же усики, те же блеклые выпученные глаза. Только косая челка, смятая во сне, топорщилась редкой щеткой. Он был смешон, этот карикатурный двойник фюрера. Но для запуганных мальчишек он, как видно, и такой был страшен: лица у всех — это Штробель заметил краем глаза — сразу вытянулись.
— Я что приказал? — спросил Граберт часового, похлестывая себя плеткой по голенищу сапога.
— Это я тебя разбудил, — сказал Штробель.
— С тобой разберемся. А дисциплина должна быть дисциплиной, и этот щенок свое получит.
Голос у него был хриплый, низкий, Штробель подумал, что взывать к его разуму совершенно бессмысленно и самое верное было бы просто застрелить его. Пистолет лежал в кармане, и он успел бы выстрелить раньше, чем Граберт расстегнет свою кобуру. Удержало не опасение за себя — могли изрешетить пулями на месте, — а сознание, что такая смерть Граберта многим показалась бы геройской смертью. И тогда все, с чем Штробель шел сюда, оказалось бы напрасным. И тогда боя не избежать.
— Фельдфебель! — повысил он голос. — Не забывайтесь! Перед вами лейтенант. Как старший по званию, я приказываю…
— Приказываю здесь я, — перебил его Граберт. — А с тобой… Еще неизвестно, кому ты служишь, лейтенант.
— Я служу Германии.
— А фюреру? — осклабился Граберт и победно оглядел всех. Он явно нравился себе сейчас, этот фельдфебель, и всячески хотел показать свое превосходство над ним, лейтенантом.
— Германия превыше всего, Германия! — сказал Штробель, радуясь тому, что разговор получался здесь, на площади. Хуже было бы в помещении, в присутствии только этого ублюдка Граберта да двух—трех запуганных им охранников.
— А ты кто такой? Почему ты тут? — спросил Граберт, словно только теперь увидел постороннего в расположении своего подразделения.
— Я пришел разъяснить ваше положение, спасти вас…
— Наше спасение в сопротивлении до конца. Так сказал фюрер.
— Фронт уже под Одером, под Берлином. Вы остались в глубоком тылу русских армий, и вам никто не поможет. Вы обречены…
— Три года назад наши войска стояли под Москвой, на Волге, на. Кавказе. Теперь русские наступают, но скоро они опять побегут. Фюрер обещал новое чудо-оружие…
— Фюрер, как всегда, лжет! — выкрикнул Штробель и оглянулся: возле него стояли уже не меньше десятка человек. И все они молчали, никак не выказывая своего отношения к публичному оскорблению самого фюрера.
