Эта бомба на Краснопресненской набережной могла рвануть еще летом 1991 года. Однако мощная харизма Ельцина и его неоспоримая победа на президентских выборах поутихомирили страсти внутри парламента, и деструктивная энергия ушла вовне — на перетягивание каната с лукьяновским Верховным Советом СССР, на дележ полномочий и на перетряску регламента. Августовское напряжение и послеавгустовская эйфория тоже отсрочили взрыв. Но бомба тикала, и с каждым месяцем все громче и громче.
К середине 1992 года даже ельцинского авторитета не хватало на то, чтобы сдерживать массовые депутатские фобии. Парламент пошел вразнос. «Каждый следующий съезд становился зрелищем не только удручающим, но и жутковатым: масштаб озлобления, ораторской неуважительности к Ельцину, нестерпимое желание оскорбить, унизить общенародно избранного президента вряд ли имеет схожий пример в какой-либо стране», — замечал автор книги «Хроники времен «царя Бориса» (1996) писатель и публицист Олег Попцов.
Неумолимы депутаты были и к правительству России. «Гайдаровскую «шоковую терапию» следовало бы проводить человеку с внешностью Арнольда Шварценеггера, повадками клубного вышибалы и народным лексиконом портового грузчика, — читаем у М. Такера. — В этом случае парламентариев можно было бы переорать, утихомирить страсти ударом ботинка о трибуну, а кому-нибудь особо пылкому хаму просто взять и публично набить физиономию. Но Егор Гайдар не был ни Шварценеггером, ни даже Жириновским. Сильная воля и.о. премьера России была скрыта за его обманчивой мягкостью, неистребимой тактичностью и профессорской учтивостью, которые действовали на аудиторию, словно красная тряпка на быка. Ельцин поручил Роману Ильичу хоть как-то скорректировать имидж главы правительства, но за краткий срок Гайдар, как ни старался, не сумел изжить приобретенные с детства интеллигентные манеры. Все попытки Арбитмана отучить Гайдара от словечка «достопочтенный» и приучить хотя бы к выражению «хрен вам!» (у Такера это словосочетание приведено по-русски, в латинской транскрипции, «hren vam!» — Л. Г.) терпели фиаско».
М. Такер не ошибается насчет финального фиаско, но неточен в деталях: Роман Ильич, в силу загруженности, не занимался имиджем и.о. премьера сам, а пригласил из Лондона известного советского диссидента и опытного тюремного «сидельца» Владимира Буковского — якобы для подготовки процесса над КПСС в Конституционном суде, а на деле, главным образом, для того, чтобы прибывший мог стать при Гайдаре эдаким профессором Хиггинсом навыворот.
